– Это не дело лорда Калгара, а воля примарха. Тебе следует набраться терпения. Насколько я понимаю, лорд примарх закрыл библиотеку в основном в символических целях. Я уверен, что он впустит тебя, когда вернётся на Макрагг.
– Впустит? – по-прежнему сердито спросил Фабиан. – Ты видел, как лорд Тигурий посмотрел на меня? – Он вздрогнул. – Он посмотрел мне прямо в душу.
– Он один из самых могущественных псайкеров Империума, – сказал Люцерн.
Они вышли из внутреннего кабинета и вошли в длинный зал писцов. Судя по уровню организации, Жиллиман приложил руку ко всему, и это напомнило Фабиану о Логистикаруме и нетерпении примархом неэффективности, хотя, подумав об этом, Фабиан вспомнил, что Жиллиман стоял за созданием многих первоначальных государственных механизмов, которые управляли Империумом, и что хорошего это принесло?
– Как только регент вернётся, у меня не будет времени. Крестовый поход продолжится, и я сомневаюсь, что останусь здесь. Я один из историторов-майорис. Теперь, когда Виабло мёртв, а Мадир и Солана на другом конце галактики, не сомневаюсь, что он захочет, чтобы я был с ним, когда он отправится в Нигилус. Я единственный, кто был там раньше, и он захочет, чтобы я продолжил хронику событий на другой стороне. Или так, или нас отправят обратно в Вигилус, Император, спаси меня.
– Возможно, – дружелюбно сказал Люцерн. Он отошёл в сторону, когда Фабиан резко открыл двойные двери. Они тоже широко распахивались при малейшем прикосновении, тихие, как дыхание младенца. – Это великая честь...
– Друг мой, клянусь тебе, если ты ещё раз скажешь мне, что то, что я делаю, – великая честь, я схвачусь за край твоего нагрудника, подтянусь и врежу тебе по носу!
– Фабиан, – с притворной обидой предостерёг Люцерн. – После всех лет, что я тебя знаю ты угрожаешь мне насилием? Это ранит меня.
– Я имею в виду, упаси Император, – продолжал Фабиан, – что если врагу удастся ворваться сюда? Что если они сожгут библиотеку до того, как я смогу её осмотреть?
– Ты ведёшь себя излишне эмоционально, – сказал Люцерн. Он искоса посмотрел на историтора и ухмыльнулся. – Кроме того, твой выбор слов предполагает, что ты хочешь прочитать материал. Ни один враг никогда не брал эту крепость. Её осаждали, разрушали, проламывали бреши и штурмовали. Когда примарх проснулся, Чёрный Легион находился в храме Исправления. Они сейчас здесь? Нет. Они сожгли библиотеку? Нет. И ни тираниды, ни орки, ни Несущие Слово, ни Железные Воины, все враги, которые выступили против Ультрадесанта, я подчёркиваю, все потерпели поражение.
Теперь они спускались по Великой лестнице из кастеллы к площадям, которые составляли большую часть крепости. Десять космических десантников в доспехах разных цветов, по одному от каждого из орденов Щитов Ультрамара, стояли через равные промежутки по всей её длине. Они были так далеко друг от друга, что каждый казался другим цветной точкой.
– Я чувствую себя забытым, – сказал Фабиан. – То, что мы делали, имело значение, великая цель создания истории для всеобщего обозрения. У меня была цель. Больше нет. Вся эта война и сражения, и я отброшен в сторону, проигнорирован, когда примарх поспешил домой. Я думаю, что он теряет интерес к проекту. Вся эта борьба, потерянные жизни – ради чего? Библиотека Птолемея – одно из величайших хранилищ человеческих знаний во всем Империуме. Я жаждал увидеть её с тех пор, как узнал о ней. Теперь я вижу примарха таким, какой он есть. Если бы то, что он приказал нам, историторам, сделать, было бы по-настоящему важным, эти двери открылись бы для нас.
– Для тебя, ты имеешь в виду, – тихо заметил Люцерн.
Фабиан не услышал его.
– Вместо этого мы погрязли в бесконечной борьбе с инквизицией и Администратумом на отсталых мирах, где можно найти только жалкие сборники брошюр.
– Тебе также противостоят местные власти, – добавил Люцерн, – и Церковь.
– Не заставляй меня начинать с Троном проклятого Министорума! – прорычал Фабиан. – Я бы с радостью сжёг всё это дотла.
– Ну же, это недостойно тебя. Ты становишься раздражительным, Фабиан, – сказал Люцерн. Они сошли с лестницы на другую, которая привела их к небольшой, тяжело бронированной боковой двери. Они ждали, пока проводилась проверка безопасности.
– Я чувствую раздражение, – сказал историтор. – Все двери, которые я открывал, были распахнуты настежь по приказу Жиллимана, и всё же он не пускает меня в свою чёртову библиотеку. Почему?
– Возможно, он уже знает, что там внутри, и хочет, чтобы ты сосредоточил свои усилия в другом месте?
Дверные духи зазвенели. Дверь открылась и впустила их в коридор к внешним воротам.
– Это лучшее, что ты можешь придумать, Расей? Я думал, что апофеоз ангелов сделал тебя как минимум более разумными, чем мы, простые люди.
– Признаю, это немного неубедительно, – согласился Люцерн.
– Это возмутительно, – продолжил Фабиан. – Я никогда раньше не видел, чтобы Жиллиман так поступал. Запретить мне! Что с ним случилось, пока меня не было?
– Он занятой человек, и он запретил всем задолго до того, как основал историторов.
– Я тебя умоляю. Он просто не хочет, чтобы я оказался в его библиотеке. Ты знаешь, как долго мы пробыли в Ультрамаре? Месяцы, и он со мной не встретился. Он даже не вызвал меня к себе, когда был здесь.
– Это ты был слишком занят, чтобы присутствовать при его приземлении.
– Я не помню, чтобы меня туда приглашали, – сказал Фабиан.
– Ты – историтор- майорис. Ты мог прийти. Правда состоит в том, что ты хандрил, и опять принимаешь всё слишком близко к сердцу. Я сказал, что он занят. В конце концов библиотека откроется.
– И когда? – спросил Фабиан. Он хлопнул ладонью по стеклянной замковой пластине наружной двери. Та запищала и зажужжала, затем открылась. Внутрь ворвался холодный воздух. Последний дневной свет угасал в небесах.
– Ты должен верить, – ответил Люцерн.
– Я предоставляю это тебе, – проворчал Фабиан. – Я нахожу, что в последнее время моей мне немного не хватает.
– Он ценит тебя, я знаю, что ценит. Держись веселее, Фабиан.
– Давай, Расей, подумай об этом. Он что-то скрывает. Он создал нашу организацию, чтобы раскрывать секреты. Во сколько тайных библиотек и запретных архивов мы врывались, даже порой проливая кровь. Эти двери могли бы просто раздвинуться, но они этого не делают. Почему?
– Фабиан, – тихо сказал Люцерн. – Ты ступаешь на опасную территорию.
– Неужели? – воскликнул Фабиан, вскидывая руки. – Значит, ты не думаешь, что человек, у которого с определённой точки зрения есть некоторый послужной список лицемерия – с его не-легионами и автократическим отстранением высших лордов, которые не соглашались с ним, – не может долго и упорно проповедовать правду, счастливо скрывая свои собственные тайны?
– Я этого не говорил, – спокойно сказал Люцерн. – Вероятно, ты прав. Он примарх. У него есть тайны. Вот что делает это опасным.
– Вот именно. Итак, что же может скрывать вернувшийся примарх?
– Я бы оставил эти тайны здесь. У нас есть хорошая работа, которую нужно сделать в другом месте.
– Лорд Жиллиман поручил мне раскрывать тайны! – сказал Фабиан. – Я не откажусь просто потому, что некоторые из них принадлежат ему.
Высоко в горах прогремели раскаты грома.