– Тихо, мои хорошие! Тихо! – крикнул Ку’Гат. На этот раз ему подчинились. Все притихли, от самого болтливого крохи до самого сварливого чумоносца. Все взгляды были прикованы к нему.
– Наконец-то, – прошептал он, чтобы слишком громкий звук не потревожил отвар. – Божья болезнь почти готова. Осталось добавить последний ингредиент.
Все знали свои роли. Без подсказки несколько чумоносцев зашаркали на мостки из чёрного дерева, поднимавшиеся с разбитых полов чумной мельницы. Ку’Гат попятился к ним, и с громкими стонами чумоносцы подняли капюшон и натянули его на голову. Последовало ещё больше ругательств, когда они завернули его рога и завязали все бесчисленные скользкие сухожилия, необходимые для безопасности демона. Когда он вернулся на место, глаза Ку’Гата были защищены линзами с бутылочным дном, а нос прикрыт длинным клювом, набитым дурно пахнувшими травами.
– Теперь осторожно, – пробормотал он. – Осторожно. Убивающая богов болезнь с лёгкостью убьёт простого демона, такого как я.
Чумоносцы благоразумно отступили. Нурглинги, слишком глупые, чтобы осознать опасность, в которой они находились, продолжали наблюдать за происходящим.
Ку’Гат огляделся, затем потянулся к ржавому ряду шкафчиков, которые служили ему стойкой для ингредиентов. Он распахнул дверцу, пошарил внутри под сырой листвой и тонким пинцетом вытащил маленький стеклянный флакон размером не больше человеческого большого пальца.
– Жизненная сила примарха! – не без излишне театральности произнёс он, поскольку этого требовал момент. Кровь по-прежнему оставалась отвратительно чистой. Он с облегчением спрятал её на некоторое время в шкатулку, потому что прикосновение к стеклу, даже через костюм из кожи, заставило Ку’Гата почувствовать себя плохо, и не в хорошем смысле.
– Ооооо, – сказали нурглинги. Пока чумоносцы всё более торопливо отступали, всё больше и больше нурглингов приближались, переваливаясь с ноги на ногу. Они все хотели посмотреть получше, глупцы.
Внутри костюма Ку’Гат вспотел. Следующая часть была опасной, та, что последует за ней, будет ещё опаснее. Он должен соблюдать осторожность.
Ещё более крошечным пинцетом он вынул пробку из сосуда, позволив ей болтаться на тонкой цепочке, которая удерживала её привязанной к флакону. Частичка чистоты крови попала в воздух, и ближайшие нурглинги обняли друг друга и захныкали.
– Теперь самая рискованная часть, – снова сказал он сам себе. Очень осторожно он взял открытый флакон пинцетом большего размера и, используя меньший, чтобы освободить крышку, осторожно наклонил сосуд над котлом. Рубиновая капля пробежала по внутренней стороне и остановилась у края горлышка.
На такой ответственный момент Ку’Гат избавился от дрожи и других немощей. Его руки были тверды, как у хирурга. Очень мягким движением он отправил половину крови по воздуху в котёл, а другую половину обратно во флакон, который ловко закрыл.
Кровь растворилась в жидкости, единственную малиновую каплю быстро поглотил светившийся зелёный свет. Казалось, что ничего не произошло, но Ку’Гат был слишком мудр, чтобы поверить в это. Он шагнул назад и вернул драгоценную кровь в шкатулку. Позже он снова спрячет её под своей кожей.
Затем он стал ждать.
По-прежнему ничего не происходило, но он знал, что так и будет; он довёл эту болезнь до совершенства. Ку’Гат застыл как вкопанный, не сводя взгляда с зелья. Нурглинги, не придумав ничего лучшего, на цыпочках двинулись вперёд. Они столпились на стенах и лесах вокруг котла, создав вокруг него скалы с глазами.
Окончательный синтез начался с кипения в жидкости. Он быстро становился всё более жестоким, брызгая пузырьками, которые лопались с булькавшими хлопками, пока весь котёл не затрясся, дребезжа на трёх ножках и посылая во все стороны дождь искр. Густые потоки жидкости потекли по его бокам, пенясь и ядовито шипя на брёвна и вызывая волны вонючего дыма, пара и визг нурглингов.
Выбитые по бокам котла символы в форме мух ярко светились трупными огнями Нургла. Котёл зазвенел сильнее. Порыв ветра обернулся вокруг него, и закрутился в тугой вихрь, который поднимался всё выше и выше, затягивая всё вокруг себя сильными потоками. Там, где костюм Ку’Гата сидел немного свободно, ветер распирал его живот, в то время как кричавших нурглингов увлекало с их насестов в поднимавшийся в небеса растущий торнадо. Над чумной мельницей вращался огромный круг, всасывая облака, пока не появилась чернота, которая не была пустотой. Внутри неё открылось чешуйчатое веко, и жёлтый глаз с любопытством уставился вниз.
– Его глаз смотрит на нас! – воскликнул Ку’Гат и указал. – Дедушка видит!
С громким рёвом жидкость взметнулась колонной и прорвалась сквозь вихрь. Казалось, она поднялась так высоко, что у самого Дедушки защекотало в глазу. Раздался раскат грома, который прозвучал почти как смех, вихрь прекратился, жидкость с мощным всплеском упала обратно, и вокруг посыпались нурглинги.
Крыша облаков снова закрылась. Огромный глаз в небе исчез.
Ку’Гат склонился над котлом. Там, где раньше бурлило зелёное море, лежала грязная пробирка, запечатанная куском крошащейся пробки. Внутри была пинта жидкости, которая кружилась, как живая, превращаясь из светящейся зелёной в фиолетовую, совершая свои возмущения.
– О-хо-хо, успех! – воскликнул Ку’Гат, хотя и не совсем верил в это. Он оперся о край котла, напрягся, чтобы схватить ампулу, но не смог дотянуться и поэтому закачал котёл. Пробирка каталась взад и вперёд в оставшихся на дне отбросах, но Ку’Гат по-прежнему не мог её поймать.
– Чёрт возьми, – произнёс он и закачал сильнее.
Внезапно котёл опрокинулся, и Ку’Гат подался вперёд, его защищённые рога ударились о край, и он упал. Котёл покатился. Ку’Гат отчаянно потянулся к пробирке, которая падала на землю, схватив её в воздухе.
Он тяжело и медленно выдохнул.
– О, о. С этим нужно обращаться осторожно. О, очень осторожно. – Баюкая пузырёк, как будто это был его самый любимый из всех нурглингов, он встал, напевая над ним, шепча о своей любви и гордости.
– Я сделал её. Я сделал её! – Он протянул руку и сорвал капюшон, затем нахмурился. – Но, если подумать. Вдруг она не работает?
Он посмотрел на столпившихся вокруг него нурглингов. Они переглянулись. Несколько самых сообразительных расширили глаза, повернулись и начали тихо ковылять прочь.
– Просто подождите минутку, мои хорошие. У меня есть кое-что для вас.
Он потянулся за пинцетом и вытащил пробку из пузырька.
Нурглинги ударились в панику и бросились наутёк, спотыкаясь и топча друг друга. Несколько лопнули, как волдыри, и их по праву можно было считать счастливчиками.
Ку’Гат вытянул руку так далеко, как только мог, прикрыл лицо другой рукой и позволил крошечной капле содержимого пузырька упасть на землю.
Эффект был мгновенным. Дымчатый круговой волновой фронт вырвался из того места, где жидкость ударилась о землю. Каждый нурглинг, которого она коснулась, превратился в липкое чёрное пятно. Их крошечные души с криками возвращались в варп, сразу же превращаясь в ничто под сверхъестественными эффектами разложения. Из слизи, оставшейся после их кончины, распространилась вторичная инфекция, разлетевшаяся во все стороны. Нурглинги начали чихать. Слизь заполнила их глаза, ослепляя, и они сталкивались друг с другом, распространяя болезнь. Они выкашливали свои внутренности, прежде чем растаять, как посыпанные солью слизняки, и выли, умирая. Для Ку’Гата, которого нурглинги буквально бесили с тех пор, как он сам перестал быть одним из них, это был самый сладкий звук, который он мог представить.