Последовали перешёптывания о предательстве и обвинения, но Матьё успокоил всех, рассказав об индивидуальном плане Императора для каждого мужчины и женщины: некоторых избрали для борьбы и им было дано мужество сражаться, а другие должны были выполнять свои роли.
– Это не недостаток мужества, – сказал он им, – а осознание цели. Они уходят с благословением Императора.
Группа несогласных ушла с миром, впрочем, она была меньше, чем пришедшая просить разрешения уйти толпа, потому что добрая половина из них воспрянула духом от слов Матьё, и единственными солдатами, которые ушли с ними, стали те, кто слишком тяжело болели, чтобы сражаться.
Они остановились ещё на одну ночь перед стеной гор и соблюдали полную осторожность, поскольку темнота была плотной и холодной, и из тумана доносились хихикающие голоса странных существ.
Влажные дрова потрескивали в кострах, немного прогоняя ночной холод. Усики мглы поднимались от земли, просачиваясь в воздух. Верующие вокруг костров разговаривали вполголоса, не желая накликать туман или что-то, что могло скрываться в нём. Но какой бы мерзкой ни стала земля, в лагере царило чувство уверенности. Паломники были стойкими, и хотя они были настороже, их настроение оставалось приподнятым. Праведность охраняла их.
Периметр патрулировали бдительные пикеты. Все исполняли обязанности по очереди. Чувство товарищества было сильным, их вера составляла единое целое из множества разрозненных частей. Но кадианцы стали главной опорой. У них было больше всего опыта. У них была величайшая дисциплина, и именно их танки стояли дальше всех, прицельные линзы окрашивали поднимавшийся туман в красный цвет, пока оружие поворачивалось из стороны в сторону.
Полковник Одрамейер лично совершал обход. Его обветренное лицо, щетинистые брови и усы были известны всем, и патрули отдавали ему честь, когда он проходил мимо. Он остановился, чтобы рассказать группе дезертиров Флота, как лучше нести дозор, советуя, а не упрекая, и двинулся дальше. Туман становился всё гуще и гуще. Военный поезд паствы был прекрасно виден, когда полковник покинул командный танк, но теперь над парами виднелись только дымовые трубы, и каждый раз, когда над ними сгущался туман, они появлялись не в тот месте, что раньше.
Никакому туману не победить их. Паломники развели костры так, чтобы их было видно друг другу. Это было прекрасно, подумал Одрамейер, удивляясь самому себе. Он уже давно не думал ни о чем прекрасном.
Он прошёл мимо пары своих солдат. Он не знал их имён. Несмотря на то, что его полк значительно поредел, по-прежнему оставалось слишком много имён, которые нужно выучить. Когда дело доходило до сбора трупов после битвы, он увидел лица тех, кого не знал, и это печалило его.
Там был один помоложе, и один постарше. У старшего были знаки второго отделения, помощник сержанта.
– Добрый вечер, сэр, – сказал он, преисполненный уважения.
Одрамейер кивнул в ответ.
Младший был более дерзким:
– Ничего доброго в нём нет, Дедлин. Я замерзаю! Я думал, что Иакс – тёплый мир, сэр.
– Судя по природе, был тёплым, – сказал полковник. – Прямо сейчас он такой, каким они хотят, чтобы он был. – Под “они” он имел в виду врага. Великий враг, которого никто не осмеливался называть. Наказание за признание Хаоса отменили в большинстве мест после Разлома, но старые привычки умирали с трудом. – Мы все исправим, сынок, по Его воле.
– По Его воле, – ответил юноша. Старший солдат кивнул и поторопил спутника. Одрамейер продолжил путь туда, где, по его мнению, должен находиться поезд, и пара исчезла в тумане.
Прошло десять томительных минут. Костры начали гаснуть, а туман за ними был густым и безликим. Он добрался до пласталевой стены стандартной модели “Леман Русса” и понял, что пересёк весь лагерь. Он повернул назад, полный решимости найти дорогу, не спрашивая указаний, не желая признаваться, что заблудился в тумане. Через несколько секунд он снова потерялся и безнадёжно стал осматриваться вокруг.
Зазвонил колокол. Он услышал пение. Орган поезда заиграл нежные гимны. Он прислушался на мгновение, уверенный, что определил направление, и направился на звук.
Пока продолжалось пение, туман рассеялся, и через несколько минут он оказался у военного поезда. Матьё стоял в оружейном куполе сбоку, используя его в качестве кафедры для проповеди. Он завершал Первое наставление, и Одрамейер опустился на колени и склонил голову. Грязная вода пропитала его брюки, но он не обратил на это внимания, позволив разуму сосредоточиться на желании служить воле Императора.
– За Него на Терре, – закончилась молитва.
– За Него на Терре, – ответила толпа.
– Встаньте, мои братья и сёстры, – сказал Матьё. Его голос прорезал туман, когда все остальные звуки были приглушены. – Не бойтесь тумана, хотя враг посылает его, чтобы сбить вас с толку. Не бойтесь существ, которые ждут за пределами света наших костров, хотя враг посылает их, чтобы убить вас. Мы последователи чистейшего света из всех, света Императора, который пребывает во всех нас, и этот свет проникнет в самую тёмную ночь, в самый густой туман, как он проникает в эмпиреи, чтобы направить наши корабли в порт. В каждом сердце этого лагеря есть свеча, в каждом маленьком огоньке, который можно разжечь в ревущее пламя!
Среди паствы раздались одобрительные крики. Здесь присутствовали сотни людей. Матьё читал проповеди каждые полтора часа, и паломники никогда не уставали от них. Одрамейер был грубоватым человеком, который сдержанно следовал религии, когда вообще ей следовал. Время от времени он был богохульником, а иногда и сомневающимся.
Это было раньше.
– Многие из нас были в Гекатоне, когда Император явился нам и низверг демонов Великого врага, – сказал Матьё.
– Да! – закричала толпа. – Император!
– Многие из нас видели Его руку. Я сам был свидетелем Его славы, когда экипаж “Чести Макрагга” находился в рабстве у Красных Корсаров, а я служил там жрецом. Тогда Он пришёл ко мне и освободил мальчика от прикосновения варпа!
– Слава Ему! – закричала толпа. Туман задрожал и отступил. Поезд превратился из единственного видимого участка стены в огромный силуэт, ясный в тумане, и чем яснее он становился, тем больше туман отталкивался от него.
– Возможно, кто-то из вас может поделиться своими свидетельствами? – спросил Матьё. – Возможно, многие из вас расскажут о том, что вы видели, и помогут нам распространить новую истину о Повелителе Человечества?
Из толпы донеслись голоса.
– Я видел Его на Монат Моти, перед тем как пал последний улей! – крикнул один.
– Он пришёл ко мне во сне и сказал, чтобы я не ходил в продовольственную палатку. На следующий день она сгорела.
– Таро не лгало мне с тех пор, как в небе открылся Разлом. Я чувствую на себе Его взгляд.
– Я видел Его в темноте в тот день, когда на Дроль напали. Он показал мне путь к спасению, и Он помог мне спасти сотню других.