По толпе прокатился ропот. Сердце Одрамейера немного воспрянуло. Когда-то он не верил в знамения. Теперь всё изменилось.
– Когда прибыли Адептус Астартес, атаки врага стали более масштабными и отчаянными. В тот день, когда нас освободили, было предпринято самое крупное наступление. Небо почернело от туч мух, которые падали, кусая мой полк, так густо, что, когда на них направили огнемёты, казалось, загорелся сам воздух, а затем снова наполнился ими. Под прикрытием их нападения мертвецы атаковали такой огромной ордой, что я не смог сосчитать их.
– Мы, люди Кадии, смелые, с рождения воспитаны воинами, и всё же в тот день я видел, как многие мужчины и женщины, в которых, как я знал, была храбрость, дрожали от страха. Десятки тысяч мертвецов шли на нас, стонали и щёлкали чёрными зубами. Мухи кружили вокруг них, сводя на нет наш лазерный огонь и заслоняя цели. Наши большие орудия нанесли им урон, но мы были плохо обеспечены артиллерией, а для наших танков не осталось снарядов. Не успели мы опомниться, как они набросились на нас, кусая и царапая, гнилой лавиной захлёстывая наши окопы. Десятки из нас пали в те первые мгновения, сотни – в последующие минуты.
– Я со стыдом вспоминаю минуты ужаса, потому что кадианский офицер не должен бояться, и всё же я боялся. Я боялся умереть. Более того, я боялся уподобиться мертвецам и стать рабом тех самых сущностей, которые уничтожают всё, что мы ценим. Я приказал отступить, но мой голос не был услышан, потому что вокс-связист задохнулся от роя насекомых, его тело разлагалось у меня на глазах, когда они забили ему рот своими телами. Раздался взрыв плазмы, когда мой стрелок выстрелил, и затем ещё один, более сильный поток жара, когда его оружие взорвалось. В панике он не прочистил зарядную камору, и вентиляционные отверстия охлаждения забили мухи. Остальное командное отделение погибло, разорванное на куски вышедшей из строя солнечной пушкой. Меня отбросило в сторону, обожжённого, но живого. Это мой великий позор, что я лежал там и смотрел, как наши знамёна горят в грязи.
– Мертвецы приближались, я слышал их стоны, и приготовился умереть, но затем до моих ушей донёсся другой голос, голос Отиса, и именно тогда я увидел работу Императора.
– Отис спокойно шёл вперёд, его пистолет был в кобуре, цепной меч бездействовал. Он не использовал никакого мирского оружия, но он владел словом Императора. Он пел великие гимны Кадии, и голос звучал громко благодаря его вере, исполненный небесной музыки и мощи стихийных сил. Мухи падали с неба вокруг него, чуть больше, чем растоптанные пятнышки черноты. Мертвецы повернулись к нему, их тёмные хозяева почувствовали его святость и свет, и больше всего на свете желали погасить его. Но когда они приблизились, они упали, по-настоящему мёртвые, и больше не поднялись. Я смотрел, как он в одиночестве уходит, как мухи падают вокруг него, мертвецы, спотыкаясь, замирают навсегда, и затем он исчез среди них. – Голос Одрамейера снова стал сильным, наполненным удивлением от того, что он увидел.
– Мои солдаты, которые всего несколько секунд назад отступали и были готовы обратиться в бегство, стояли в изумлении, оружие свисало в их обмякших пальцах. Они смотрели вслед фратеру Отису, в брешь, которую он проделал сквозь мертвецов и рои. Забыв о страхе, я вскочил на ноги. Я схватил знамя сержанта, не обращая внимания на жжение раскалённого металла, взмахнул им над головой, и закричал:
“Он с нами! Лорд Человечества наблюдает за нами, сыновьями и дочерями Кадии! Он с нами! Атакуйте, атакуйте, за Императора, за Терру, за Кадию!”
– Не было никакой стратегии, только отчаянная атака в зубы смерти. Повинуясь инстинкту, мы образовали клин, сначала неровный, затем более плотный и глубокий, когда полк собрался вместе, и хлынул через окопы. Все. Пехотинцы, артиллеристы, лишившиеся машин танкисты, штабные офицеры, здоровые, раненые. Каждый оставшийся на ходу танк. Каждый человек на фронте, который мог держать оружие. Ауксиларии поддержки бросили ящики с батареями и подняли оружие павших. Врачи опустили носилки и вытащили пистолеты.
“Вперёд, вперёд! За Кадию!”
– Мы врезались во врагов. Они пали перед нашей яростью и верой, их сила была отвергнута силой Самого Бога-Императора, и мы убивали их. Их ответные удары были слабыми, защитные покровы из мух исчезли. Я увидел Отиса в последний раз. Хотя он был далеко впереди, путь, который он проделал сквозь врагов, не закрылся, как будто они не могли пересечь землю, по которой он прошёл. Я видел, как он высоко поднял священный символ – тяжёлую золотую зарешеченную букву I. Я часто думал, что он красивый, но до того дня я не понимал силы этого символа.
– Последовала ослепительная вспышка. Я вскинул руки, защищая глаза, но потом увидел, что свет не повредил им, и последовавшая ударная волна не коснулась ни одного из моих воинов, и даже волос не шевельнулся на их головах. Но там, где он касался мёртвых, было совсем по-другому.
– Они взорвались дождём пепла, мягким и мелким, как снег, и рассыпались в прах на милю вокруг. Свет вырвал сердце орды мертвецов. Тогда я поднял голову, и мне показалось, что в столбе священного пламени, достигавшем неба, я увидел великого гиганта в золотых доспехах, нашего бога, пришедшего спасти нас.
– Затем Он исчез, и свет исчез, и небо очистилось от ядовитых облаков, став синим и ясным, и на нём виднелись серые следы штурмовых кораблей космического десанта. Мы были спасены Императором. К тому времени мы были слишком измотаны, чтобы делать что-либо, кроме как наблюдать за огненными следами десантных кораблей. Никто не ликовал. Никакого празднования не было.
От фратера Отиса не осталось ни следа, только почерневший круг диаметром около ста футов в центре вражеской орды, окружённый пеплом мертвецов.
– После битвы я доложил об увиденном корпусу логистикаторов лорда Жиллимана. Они не проявили никакого интереса к тому, чему я стал свидетелем. Но я слышал слухи о подобных событиях и о том, что произошло на равнинах Гекатона. Я думал, что никогда больше не увижу свет Императора, хотя чувствовал себя благословенным и умер бы счастливым, потому что один раз уже увидел его, пока фратер Матьё не разыскал меня и не расспросил о битве. Я увидел тот же свет в его глазах. Вот почему я посвятил свой полк Адептус Министорум, прежде чем нас могли принять во флот-примус. И вот мы здесь.
Одрамейер посмотрел на Матьё, который кивнул. К этому времени облака рассеялись, и небо было полно звёзд. Планета находилась на противоположной стороне солнца от Великого Разлома. Она отвернула своё лицо от ужаса Хаоса, и ночное небо сияло нетронутой пустотой. Там, наверху, огромные корабли крестового похода Жиллимана безмятежно смотрели вниз, металлические боги на своих небесах.
– Мне больше нечего сказать, – произнёс Одрамейер. – Вот моё свидетельство. Император защищает.
Двадцать первая глава
ИСТРЕБИТЕЛЬНАЯ КОМАНДА
Вскоре после начала крестового похода Матьё на планете разразились психические штормы. Сначала они воздействовали на верхние орбиты, усиливая действие заклинаний Мортариона и разрушая последние слабые надежды имперских сил на обнаружение артефакта из космоса, но это работало в обоих направлениях. Два танковых транспорта “Властелин” невидимыми пронеслись сквозь отравленную атмосферу к поверхности.