Колонна остановилась перед разрезом. Матьё осмотрел скалы и их высокие вершины в поисках признаков засады. Земля вокруг была мертвенно тихой. Шум Свидетелей приглушило опустошение, через которое они прошли, и ещё больше ослабила высота Матьё над ними, поэтому он существовал в безмолвном мире. Ожидавший двигатель пульсировал у него под ногами. За его спиной стояли связисты Одрамейера, пресвитеры, главы различных ополчений и сёстры-палатины Адепта Сороритас, все ожидали его решения.
Он прищурился. На месте врага он организовал бы засаду здесь. Заполнил бы края расселины демонами и бросал бы взрывчатку, чтобы убивать верующих. Безнаказанно стрелял бы в Свидетелей с этих позиций, и победил бы с минимальными потерями, возвысив себя в рядах адской армии.
– Я не человек войны, – сказал он себе, затем позволил голосу повыситься до крика, и слова прогремели по всей расселине. – Я человек веры! Мы идём вперёд.
– Наисвятейший отец, – немедленно сказал старший лейтенант Одрамейера; ожидавший момента, чтобы возразить. – Если мы пойдём туда, враг устроит нам ужасную бойню.
– Это избранный нами путь, показанный мне Императором, – сказал Матьё. – Мы пойдём им под Его защитой. – Он повернулся, чтобы посмотреть на собравшихся лидеров и произнёс: – Император защищает.
– Император защищает, – ответили они, хотя некоторые не рискнули встретиться с ним взглядом.
– Не бойтесь, – сказал он. – Вперёд.
С титаническим шипением пара военный поезд пришёл в движение.
Высокий тёмный камень разреза Одрика сомкнулся над головой.
Путешествие через перевал было трудным, но прошло быстро. Между двумя сторонами лежало семь миль, и они не увидели никаких следов врага. Однако, достигнув дальнего края, они обнаружили совсем другую сцену: горы образовывали вал против порчи Иакса, удерживая её от ближайших к Первой Высадке провинций. На противоположной стороне бушевал Хаос.
Холмы спускались к низинам, которые когда-то представляли собой рукотворное сочетание лесных участков и хорошо организованных ферм. Они уступали место пастбищам Гитии и большим болотам, преобладавшим в провинции.
Вопреки всякой логике и водной механике, всё это исчезло. Поток стигийских вод обрушился на сушу, заполнив низины, насколько хватало взгляда, мелкими озёрами. Не было видно ни одного живого существа, только их останки: гниющие леса, позеленевшие скелеты скота в лужах, вся растительность почернела и увяла. Точнее живые существа всё же были, но только злых сил. Тучи насекомых парили над водой, некоторые неестественно большие, и поверхность прудов рябила от скрытых движений. Там, где земля поднималась, сохранились небольшие острова, и здания выступали над промозглыми просторами. Гигантское шоссе тоже возвышалось над болотом, его насыпь теперь служила дамбой, но всё остальное по-прежнему оставалось под водой: тёмной, застоявшейся и зловонной.
Тонкий желтоватый туман стелился над озёрами, насыщенный запахами разложения и смерти, ограничивая видимость максимум на несколько миль, меньше там, где густо собирался дым.
– Дальше мы будем идти осторожно, – сказал Матьё.
Реактор поезда задрожал, как сердце испуганного зверя, когда выехал на равнину. Горы уменьшались позади них, пока не превратились в невысокую насыпь на горизонте, труп великана, который в отчаянии лёг и умер. Болота тянулись бесконечно. Облака были ужасного зелёного цвета. Вдалеке вяло потрескивала гроза, наполняя мрачное небо узорами анемичных молний. Когда на колонну падал дождь, он вонял серой и обжигал кожу. Свидетели запели громче, чтобы подавить страх, и небеса предупреждающе загрохотали в ответ.
Через некоторое время над затопленными сельскохозяйственными угодьями раздался отвратительный трубный звук, дозорный закричал и указал на юго-запад, где из тумана вышла колоссальная бледная фигура. Она превратилась в гороподобного зверя, который двигался наискосок к дороге и Свидетелям. Он скорбно взревел, и облако летающих тварей закружилось вокруг него.
Сначала появились передние части: похожая на холм голова с чертами млекопитающего, хотя и юная по форме, как будто увеличили детёныша грызуна. Из слюнявой пасти высунулся язык длиной в десятки ярдов, по всей длине которого мигали жёлтые глаза. По сравнению с ним морда зверя казалась слепой; две впадины по обеим сторонам, которые можно было принять за глазницы, были покрыты дряблой и гнойничковой кожей. Из верхней губы торчали зубы грызуна, жёлтые и чёрные, с дырами размером с пещеры. Виднелись углубления и для нижней пары, но они кровоточили и гноились, их недоразвитость была видна из-за отвисшей губы существа. Оно завывало на ходу, крик отчаяния и боли, почти женский плач. Шум его горя наполнил равнину ощутимым страданием, подобно ядовитому газу, который, хотя и невидим, обладает достаточной плотностью, чтобы его можно было почувствовать на коже, прежде чем убьёт. Немало наблюдавших за происходящим людей в армии поддались его скорби и заплакали.
Изо рта текла слюна, её отвратительная вонь чувствовалась даже издалека. Телесные жидкости стекали по поражённым раком культям, которые он использовал, чтобы тащить себя. Редкие пряди волос трепетали на коже, которая в остальном была бледной и обнажённой, покров оказался настолько тонким, что смотревшая армия разглядела паразитов размером с человека, скрывавшихся в более глубоких дебрях.
Одрамейер ненадолго поднялся на командную кафедру и подал знак старшему связисту, шепча ей, как будто зверь мог их услышать, хотя, конечно, не мог, потому что очень громко вопил и далеко находился.
– Пусть наши бронетанковые подразделения выдвинутся вперёд. Дайте мне несколько прогнозов относительно дальности, количества выстрелов, которые мы сможем произвести, прежде чем он нападёт на нас, и сможем ли мы его убить.
– Так точно, сэр, – ответила женщина. Когда она начала выполнять, Матьё положил руку Одрамейеру на плечо. Полковник подавил лёгкую дрожь, почувствовав, как в него проникает сила Императора.
– Я бы оставил всё как есть, – сказал Матьё, не став понижать голос. – Нам ничего не угрожает.
Существо показало им свой бок. Живот покоился на земле, колыхаясь, когда волочился. Позвоночник был высоким и выгнутым, поднимая спину неровным хребтом. На телесных гранях этого пика подёргивались маленькие отверстия, сфинктеры раскручивались в жилистых спазмах и потоках жидкости. В этой падавшей слизи рождались извивавшиеся мешочки. Издалека, по сравнению с огромными размерами существа, они казались маленькими, и всё же это было не так. Они сбивали паразитов с гороподобного зверя, если задевали их. Когда они врезались в землю, они не превращались в раздавленную жижу, несмотря на большую высоту, а раскалывались в новых фонтанах мерзости, и из них выбирались оборванные чудовища, стряхивая слизь и устремляясь вслед за своим гигантским родителем. Они бежали за ним, радостно повизгивая и собираясь в большие стаи, которые становились всё больше на глазах у Одрамейера и Матьё. Полковник достал пару магнокуляров, чтобы понаблюдать за некоторыми, когда те промчались мимо разрушенного здания.
На увеличенном экране пульсировали руны дальности.
– Император жив, эти твари пятнадцать футов в длину!