Они легко продвигались по воде, а если падали в места, которые оказывались слишком глубокими для них, они гребли, как щенки, пока довольные не выплывали.
– Не бойтесь их, – сказал Матьё. – Император ограждает нас.
– Значит, вы уверены, что он нас не увидел? – спросил Одрамейер. Он не верил, что это может быть так, потому что глаза на языке смотрели во все стороны, и поезд был хорошо виден на возвышавшемся шоссе.
– Сохраняйте веру, полковник, – ответил Матьё, и его спокойный голос был бальзамом. – Увидел он нас или нет, он не выступит против нас. Он остаётся на своём пути, и ни он, ни его отпрыски не смотрят в нашу сторону.
Это было правдой, признал Одрамейер, хотя полковник по-прежнему беспокоился. Зверь приближался и скоро должен был пересечь шоссе, но он оставался верен прежнему пути и не отклонялся в их сторону. Тем не менее, Одрамейер собрал танки по обе стороны от военного поезда, четыре роты тесно стояли на дороге, но зверь был таким огромным, что они могли легко поднять пушки, стрелять друг над другом и всё равно попасть в него.
– Он следует к подножию гор, где повернёт на запад и направится к Первой Высадке. Там соберутся все вероотступники-предатели, – сказал Матьё. – Лорд Жиллиман бросил открытый вызов падшему дьяволу Мортариону. Вот где произойдёт заключительная битва.
– И решится судьба Иакса, если не всего Ультрамара.
Матьё улыбнулся:
– Вы думаете, что именно примарх спасёт это королевство? Эта роль отведена нам, брат. Битва у Первой Высадки может быть выиграна или проиграна, но именно воля Императора, действующая через нас, решит исход всей войны. Он возложил на нас великую задачу.
Зверь добрался до насыпи. Он остановился на мгновение, когда его гниющая туша столкнулась с землёй и твёрдым камнебетоном, издал унылый вой, затем поднялся по склону, вырывая глубокую борозду. Аварийные ограждения прогнулись, длинные металлические ленты смялись, словно сухая трава, они волочились под ним и вместе с ним, вырванные из креплений. Он разрушил центральную безопасную зону между двумя рядами из четырёх полос, опрокинув колоды, в которых когда-то стояли витрины с цветами и прекрасные образцы деревьев, а теперь остались только вонючие чёрные помои.
Усилия существа заставляли его плоть ещё больше колыхаться, сжимая отверстия и высвобождая из родовых каналов дождь чудовищ. Они лопались на твёрдом камнебетоне шоссе. Даже те, кого не постигла эта участь, не смогли вылупиться, потому что были недоношенными и маленькими, слабо подёргиваясь в своих слизистых оболочках.
Зверь влез на шоссе, его испачканные фекалиями задние конечности поднялись на вал, сзади брызнули потоки экскрементов, запах стал настолько отвратительным, что Свидетели затыкали рты. Его напоминавшие ласты передние конечности подняли холмы земли и камня, и с последним скорбным рёвом он соскользнул вниз по дальней насыпи. Остальная туша последовала за ним, натянутая кожа на животе разорвалась от напряжения, спуск поднял медленную волну грязи и сточной воды, прежде чем продвижение возобновилось величественно и болезненно, как раньше. Его дети копошились на шоссе, радостно скользя по грязным следам, оставленным их родителем. Они прыгали и извивались, всё время лая, как гончие. Сотнями они пробирались через препятствие и возвращались в новые болота.
Поток потомства замедлился, уменьшившись от стада до групп из нескольких десятков, а затем до отдельных особей. Последний перепрыгнул через насыпь и остановился на полпути. Он понюхал воздух и повернулся, чтобы посмотреть на колонну.
Одрамейер напрягся.
– Приготовьтесь открыть огонь, – произнёс он.
С приклеенной к морде идиотской ухмылкой, существо помахало раздутой влажной рукой Свидетелям, а затем помчалось за своими сородичами. Гигантский зверь двинулся дальше и повернулся спиной к шоссе. Он издал очередной скорбный вопль и исчез в тумане.
Одрамейер посмотрел на дорогу. Существо проделало борозду в твёрдом покрытии шириной около пятидесяти ярдов и глубиной не менее двадцати футов. Она была заполнена ядовитой смесью жидкостей, которая медленно стекала в болото.
– Это замедлит нас, – сказал Одрамейер.
– У вас есть мостостроительное оборудование, придаваемое бронетанковым подразделениям?
– Да, фратер, как вы и просили, я позаботился о том, чтобы достать немного.
– Император ведёт меня, – спокойно сказал Матьё, – а я веду вас. Я предлагаю вам воспользоваться оборудованием и перекрыть провал. Придёт время, и мы должны будем сойти с дороги, но оно ещё не пришло.
Двадцать третья глава
ВРЕМЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Феликс патрулировал восточные стены среднего яруса Первой Высадки, когда встретил Донаса Максима.
Случайная встреча не была такой уж маловероятной. В городе находились десятки орденов космических десантников. У каждого была своя роль и свои маршруты. Только Жиллиман знал все, и Феликс, который обладал властью, но не входил в организационную структуру ни одного ордена, был волен поступать по своей воле. Поэтому он ходил по стенам в одиночку.
Окутавшая Иакс дымка сгустилась до коричневого тумана. Небеса грохотали с едва сдерживаемой силой. Судя по хроноотметке время было незадолго до рассвета, но солнце перестало вставать и садиться, и всё заливал неизменный тусклый свет. Ни один корабль не мог приземлиться или улететь. Связь с флотом отсутствовала, но Феликса это не беспокоило. Он шёл своим одиноким путём, думая о будущем и о множестве задач, которые ему предстояло выполнить для безопасности своей четверти Ультрамара. Война была только частью их.
Стена среднего яруса неравномерно цеплялась за скалы, напоминая подземные слоистые отложения. Выше и ниже возвышались изящные башни города, окружённые умиравшими садами; снаружи простирались плоские сельскохозяйственные равнины, которые нелепо перемежались карстовыми башнями. Чтобы спастись от удушающих миазмов, он не снял шлем и перешёл к протоколам жёсткого вакуума. Дыхание эхом отдавалось в ушах. Маска была плотно прижата к лицу. Случайные сигналы уведомлений о поступивших данных или системных событиях перекрывали гул реактора брони и совокупный вой сотен сжимавшихся и растягивавшихся пучков волокон. Доспехи Коула были тише, чем прошлые модели. Он встречал космических десантников, чья боевая броня едва ли не рычала при каждом шаге, но он был рад, что “Гравис” не был бесшумным, потому что находил щелчки и гудение успокаивающими – похожими на утробу, как предполагал он. Сходство звука с тем, что издавали машины, державшие его в плену на борту корабля Коула, не сильно его беспокоило. Его броня была машиной, которой он управлял. Это была его защита. Его союзник. Он мог выбросить её или нет, как ему заблагорассудится. Он не был в чужой власти, чтобы дышать свободным воздухом.
Он чувствовал себя немного виноватым. Ему не следовало приходить сюда, покидая порученное его опеке царство ради этой битвы. Он удивлялся, почему он это сделал. Была ли это только потребность поговорить с генетическим отцом о пути, по которому тот шёл, или он просто хотел увидеть его и обрести уверенность в его присутствии – возможно, вдохновение или силу, чтобы выполнить непосильную задачу, которую на него возложили?
“Всё без исключения, – подумал он. – Всё без исключения”.