– Мы попали в него?
– Отрицательное воздействие, милорд, – доложил командующий артиллерии. – Вероятно, это космические десантники. Я фиксирую ретрансляторы сигнумов.
– Что бы это ни было, оно исчезло, слава Золотому Трону, – добавил офицер пси-авгура.
По палубе прокатился громкий ликующий крик. Хестрин открыто улыбнулся Кольцюаню.
Трибун слегка кивнул.
– Ускорить эвакуацию всех имперских сил. Путь открыт, – сказал Хестрин. Он выпрямился, часть напряжения соскользнула с его плеч. – Команда экстерминатуса, отбой.
– Что с примархом? – спросил Кольцюань.
– Никаких новостей. Его сигнум неустойчив. Силовой купол держится, – ответил стратегический офицер.
– Наконец-то у нас есть координаты телепортации, – заметил Хестрин.
– Намёк замечен и понят, – сказал трибун. Он надел шлем, запечатал его и взял копьё хранителя у сопровождавшего сервитора. – Я возглавлю деблокирующие силы, чтобы сдержать Гвардию Смерти и ускорить возвращение наших людей. Полная планетарная бомбардировка только по моему сигналу. Битва наполовину выиграна. Постарайся устоять перед искушением взорвать любимый мир примарха, пока меня не будет.
Кольцюань отправился в телепортариум, оставив после себя лихорадочный обмен координатами, пока флот-примус готовился стереть армию Мортариона с лица земли.
Тридцать восьмая глава
ЗА ИМПЕРАТОРА
Он почувствовал исчезновение котла, как бой часов, как звон колокола, ощущаемый, но неслышимый.
Сад содрогнулся от землетрясения. Обитавшие в нём странные демонические существа издали какофонию криков и стонов. На участках Иакса, которые он перекрывал, реальность задрожала и вновь проявилась, и сад начал исчезать.
– Невозможно, – прошептал Мортарион.
Труп его брата дёрнулся. Доспехи судьбы превратились в проржавевшую оболочку, но каким-то образом их силовой ранец перезапустился, и по броне замигали огни систем.
Почерневшее лицо Жиллимана повернулось и посмотрело на него. Мортарион почувствовал, как что-то огромное и опасное движется сквозь варп. Что-то, чего он не чувствовал уже очень давно.
Спина Жиллимана изогнулась. Броня теперь гудела, испуская психическую сигнатуру, когда в ней включались тайные механизмы.
Земля снова затряслась. Второй звон невидимого колокола поверг обитателей сада в панику. Деревья трещали, вытаскивая корни и пытаясь уползти. Миллион разновидностей демонических мух с жужжанием взлетели с трупных земель и покинули их растущими стаями. Нурглинги визжали и ковыляли так быстро, как только позволяли их маленькие ножки.
Мортарион поспешно встал, вскинул Тишину и попытался со всей мощи опустить её, чтобы окончательно уничтожить Жиллимана, принести его душу в жертву великому богу Нурглу, даже если тот не сможет забрать его миры.
Но он не смог пошевелиться.
Глаза Жиллимана светились чистой, белой силой. Последние остатки разлагавшейся плоти сгорели, и на их месте образовалась сеть перистых капилляров, несущих свежую кровь, незапятнанную Божьей болезнью. Металл доспехов судьбы мерцал, невозможно преображаясь. Патина потрескалась и отпала и появились яркие украшения. Провода удлинялись и соединялись так же уверенно, как нарастала снова кожа Жиллимана.
Невозможная земля в саду сильно затряслась. Демоны, большие и маленькие, кричали, выбираясь из укрытий и убегая в буйном паническом бегстве. Вдалеке, видимое из любой точки сада, Чёрное поместье Нургла вздрогнуло, и Мортарион почувствовал другое присутствие, такое же мощное, как и первое, посмотревшее на него из-за вечно закрытых ставнями окон.
Земля треснула и раскололась. Ослепительная белизна полыхала из расщелин. Труп Жиллимана поднялся и повис в воздухе, поддерживаемый столбом света, и медленно повернулся, встав прямо. Он протянул руку, и меч Императора появился в его ладони, вспыхнув огнём тысячи солнц.
– Он говорит со мной, брат, – произнёс Робаут Жиллиман. – Разве Он не говорит с тобой?
Невыносимое сияние окутало Жиллимана, такое яркое, что Мортарион вскинул руки.
– Отец? – сказал Мортарион, и его голос дрогнул, как у маленького мальчика, уличённого в каком-то мелком, но непростительном преступлении.
– Я – Его правая рука, брат, – сказал Жиллиман. – Я – Его полководец, Его защитник. Я – Мстящий Сын. Его могуществом я сохранен.
Пейзаж мерцал между разрушенным полем битвы на Иаксе и садом Нургла. Земля в саду вздымалась волнами.
– Это невозможно! Ты должен был умереть!
Из поместья донёсся скрип двери, слабый, но зловещий. Двери в дом Нургла так и не открылись.
Мортарион очень, очень медленно повернулся и посмотрел на огромный дом. Единственный крошечный ставень на ничем непримечательном фронтоне был открыт – квадрат более глубокой черноты в чёрном дереве.
– Прости меня, Дедушка, – дрогнувшим голосом произнёс он.
Жиллиман посмотрел мимо него, и что-то смотрело сквозь него, видя все миры сразу. Глаза, яркие, как центры галактик, уставились на чёрный, неприступный дом.
– Ты предатель, – сказал Жиллиман, и голос не полностью принадлежал ему. – Ты растоптал всё, что только мог, но ты в такой же степени жертва, как и чудовище, Мортарион. Возможно, однажды ты будешь спасён. А до тех пор ты должен вернуться к хозяину, которого выбрал.
– Нет! – закричал Мортарион, но было слишком поздно. Какая-то сила потянулась к нему и сильно толкнула. Он полетел назад, всё дальше и дальше через сад, к чёрному дому Чумного бога. Он почувствовал мгновение совершенного ужаса, прежде чем влетел в открытый портал, и тот захлопнулся за ним, заключив в ловушку с ещё более ужасным богом.
Нургл был недоволен.
Жиллиман оглядел сад Нургла. Тот находился между двумя мирами. Варп был изменчивой вещью, никогда не постоянной. Сад представлял собой собрание идей. У него не было истинной формы, и сквозь него он мог видеть миллион других миров, которые поддерживали его, сны душ, живых и мёртвых, и за ними, как будто мельком увиденное сквозь пелену сверкавшего морского тумана, который испарялся перед утренним солнцем, поле битвы на Иаксе.
– Слушай меня! – Голос Жиллимана гремел сквозь вечности. Меч вспыхивал всё ярче, пока его пламя не стало угрожать сжечь время. – Я – Робаут Жиллиман, последний верный сын Императора Терры. Твоей судьбе не суждено закончится сегодня, Чумной бог, но знай, что я иду за тобой, и я найду тебя, и ты сгоришь.
Он сжал меч Императора двумя руками и высоко поднял. Вздымавшиеся волны огня ворвались в сад. Из большого особняка донёсся крик ярости, когда стена пламени, более горячего, чем миллион солнц, поглотила всё на своём пути, наконец, сломавшись и отступив в нескольких ярдах от чёрных стен дома Нургла. Его бесконечные залы содрогнулись. С крыши посыпалась замшелая черепица. От промокших досок повалил пар.
– Это предупреждение. Варп и материум когда-то находились в равновесии. Слишком долго ты склонял чашу весов. Пойми, что не только варп способен давить. Это царство нереально. Реальна только воля. И никто не может превзойти мою волю. Не сомневайся, Повелитель Чумы, и передай это послание своим братьям, что я говорю не за себя.
– Я говорю от имени Императора Человечества.