Гнилиус встал, и усилие, с которым он выпрямил колени, заставило его заворчать.
– О, и ещё одна вещь, – сказал он, словно забыл, что, конечно, было не так. – Когда мы встретимся в следующий раз, ты можешь обращаться ко мне как к первому в милости Нургла. Эта честь больше не принадлежит тебе. – Он стряхнул с ног хлопья коры, размазав лишайник по слизи, и поднял прислонённый к дереву жезл. – Если позволишь дать тебе совет, Ку’Гат, то он заключается в том, что ты слишком ограничен в своём мышлении. Ты одержим чумой, когда вселенная предлагает так много путей к энтропии.
Он громко прошептал, прямо в мешок:
– Ты забыл, что существует больше одного вида порчи.
Гнилиус весело помахал рукой и ушёл, оставив одинокий кокон Ку’Гата болтаться на дереве. Туман сомкнулся вокруг, и внутри наполовину сформировавшийся Чумной Отец ждал прощения Нургла.
Ему предстояло ждать очень долго.
Сорок третья глава
ВАЖНО ДЛЯ МАГОСА
Незадолго до того, как Феликс должен был отбыть, примарх прислал тетрарху Веспатора приказ сопровождать его. Феликс бросил всё, как и полагалось, когда к тебе обращается самый могущественный человек в галактике. Он ответил на вызов Жиллимана на отдалённой смотровой площадке в его дворце. Здесь не было суеты дипломатов и имперских чиновников, которые приветствовали его, когда он прибыл несколько недель назад. Феликсу это нравилось. У него было такое чувство, что Жиллиману тоже.
Он обнаружил примарха без доспехов, одетого в простую униформу и смотревшего сверху на Иакс. Окутавшие планету ядовитые облака отступили. Было неестественно, что они так быстро рассеялись, но они принадлежали другой реальности, и как только прикосновение варпа ослабло, естественные циклы Иакса восстановились. Феликс не позволял впадать из-за этого в ложную надежду, потому что Иакс пережил разорение. Все континенты стали грязно-коричневыми, едва отличимыми от морей. Осталось несколько мест, где сохранились обычные оттенки планеты, в самых глубоких океанах, в самых скрытых долинах и наиболее удалённых от котла точках. Ещё несколько избежали опустошения, и Феликс задался вопросом, что их укрыло, потому что только какая-то разновидность магии варпа мог сохранить их чистыми. Эти пятна были маленькими и рассеянными. Были большие площади с меньшим загрязнением, но “меньшим” в данном случае было понятием относительным. Там, где раньше стояла Первая Высадка, теперь виднелось почерневшее пятно. В Гитии царило такое же поле опустошения, скрытое из виду на дальней стороне Иакса, где котёл загрязнил пространство и время. Но сами раны были нанесены имперским флотом.
– Ты быстро пришёл, Децим, – сказал Жиллиман. – Благодарю тебя. У меня так много дел и так мало времени, чтобы сделать их. Каждая сэкономленная секунда – это подарок для меня.
– Вы приказываете, я повинуюсь, милорд Жиллиман.
– Думаю, тебе пора называть меня Робаутом, не так ли? – сказал Жиллиман. Он не отрывал взгляда от планеты, и стоял, купаясь в её болезненном сиянии. – Ты хорошо мне служил. Ты человек редких качеств. Никто не может выстоять в одиночку. Нам нужны товарищи. – Жиллиман искоса взглянул на него. – Нам нужны друзья.
– Для меня большая честь, что вы даруете мне эту привилегию, милорд...
Жиллиман выгнул бровь.
– Робаут, – сказал Феликс. Использование имени казалось преступлением, и по какой-то причине он вспомнил детство и непослушание наставникам.
– Это не привилегия – числиться среди друзей примарха, поверь мне, Децим, – сказал Жиллиман. – Но разве сейчас не тот случай, когда не мы выбираем наших друзей, а они выбирают нас?
– Я не знаю. У меня нет друзей, только братья, – ответил Феликс.
– Тогда считай это актом дружбы, – сказал Жиллиман. Он печально посмотрел на Иакс. – Я позвал тебя сюда, чтобы попрощаться. Я покину Ультрамар до конца года, и мы с тобой не увидимся до того, как я это сделаю. Может случиться так, что мы больше никогда не встретимся.
– Значит, вы всё равно совершите переход, несмотря на то, что происходит в Пария Нексус и у Кадианских врат?
– Я должен, – сказал Жиллиман. – Силы Абаддона сдерживаются ценой большой крови. Угроза некронов временно остановлена. Они ничего не выигрывают, но и ничего не теряют. Империум Санктус в опасности, но он больше не на грани. Теперь предстоит спасти Империум Нигилус. Мы столкнулись с двумя великими врагами. Я не могу победить ни одного из них, имея только половину империи.
Феликс тщательно обдумал, стоит ли озвучивать следующую мысль, прежде чем он это сделал:
– Если вы можете найти какое-то утешение в моих словах, я вижу, какое бремя вы несёте, и мне грустно, что вы должны нести его. Если я могу чем-то помочь, я это сделаю.
– Ты уже помог, Децим, – сказал Жиллиман. – Ты и бесчисленное множество других, подобных тебе. Вы – герои в эпоху ужаса. Без тебя я ничего не смог бы сделать. Я чувствовал и по-прежнему чувствую себя одиноким. – Он сцепил руки за спиной. – Я хочу, чтобы мои братья вернулись. Не всё известно про остальных примархов, но я не могу позволить себе подобную надежду. Это срывается в фантазию. Логос Историка Верита изучила множество легенд, и мне остаётся только заключить, что исчезновения моих братьев – героические мифы. Несомненно, все они мертвы. Основная теория предполагает, что я последний из сыновей Императора и останусь таковым. Но я понимаю, что не одинок, пока у меня есть такие, как ты.
– Калгар снова направляется в Вигилус. Кампания там затянется на некоторое время, но Перчатка Нахмунда по-прежнему должна находиться в имперских руках, когда я завершу переход в Нигилус. Мои лорды флота продолжат крестовый поход по эту сторону Cicatrix Maledictum. А пока я оставляю Ультрамар на попечение тебе и другим тетрархам. В вашем распоряжении флоты и армии королевства, а также десять орденов космических десантников, которые могут отозваться на ваши призывы о помощи. Будь готов, Децим, потому что от тебя потребуется не только консолидация. После того, как я вернусь на Макрагг, я объявлю домам вольных торговцев указ о поиске новых миров для Ультрамара, мест, где можно внедрить благое управление, которое мы здесь осуществляем, и благородную культуру, которую оно поддерживает. Сейчас слишком опасно, чтобы лучшие представители человечества находились в одном месте. Ненависть Мортариона наглядно показала это.
– В галактике сто миллиардов звёзд, неисчислимое количество миров, пригодных для человеческой жизни, ещё больше, которые мы можем сделать такими, а мы цепляемся за эту тонкую сеть миллиона планет. Неудивительно, что мы обречены. Наше честолюбие умерло. Мы потеряли то, что делало нас людьми. Когда крестовый поход закончится, потребуется время для восстановления, а затем период завоеваний. Империум может выжить только благодаря экспансии.
– Если я могу быть откровенен, милорд… Робаут, я сейчас смотрю на Иакс и боюсь, что у нас может ничего не получиться. Какая польза от победы, если цена – разрушение? Жиллиман кивнул:
– Мы выиграли кампанию. Мы выиграли эту войну, но что осталось? Иаксу потребуются столетия, чтобы восстановиться, и всё равно я сомневаюсь, что он когда-нибудь вновь обретёт ту красоту, которой был известен. Мы не можем продолжать эту бесконечную борьбу с Хаосом. С ним нельзя сражаться. Его необходимо сдержать или уничтожить.