Сестре Мэри не понравилась эта критическая оценка, и она стаала объяснять мне глубинные причины скандального поведения, которым запомнилась глава ордена. «Во время войны, – начала сестра Мэри, – она была настоятельницей и жила в Бро– удстейрс. Она переживала за всех, кто там жил. Во время каждого налета у нее начиналась истерика, а когда зажигательная бомба упала на деревню, она решила, что та попала в корпус послушниц. Этот шок повлиял на ее рассудок».
Ага, подумала я, значит, когда я ее встретила, она находилась в таком состоянии, по крайней мере, шестнадцать лет! Почему же она победила на выборах главы ордена в 1948 году?
«Она была эффектной личностью», – сказала сестра Мэри, словно прочитав мои мысли. Я согласилась, но про себя подумала, что и Гитлера можно назвать «эффектным».
Сестра Мэри перешла к тому, отчего в молодости она была вынуждена предпринять шаги против главы собственного ордена. «Пока руководила мадам Винчестер, она заставляла членов общины шпионить друг за другом, и эта зараза распространилась очень быстро. Доносили даже на сестер, которых просто подозревали в нарушении правил. Кажется, глава была зациклена на строгой дисциплине и точно знала, чье поведение не соответствует ее критериям. Те, кто подчинялся требованиям, наделялись властными полномочиями, а непокорных сестер преследовали и понижали в должности».
Я писала так быстро, как только могла; сестре Мэри это явно не нравилось, но подобные детали были слишком важны, чтобы доверить их памяти. Сестра Мэри хотела, чтобы я поняла: она начала действовать лишь тогда, когда Маргарет Винчестер зашла чересчур далеко.
«Неожиданно она приказала сестре Хелен, директору большой средней школы в Англии, закрыть свое учебное заведение. Орден преследовал всех светских учителей и учащихся, внесенных в список учеников на следующий школьный год. Сестра Хэлен была преданной монахиней, но и здравого смысла ей было не занимать. Она решила, что это уже чересчур: настало время обратить на происходящее внимание более высокого начальства – епископа Лондона. Такого рода вещи никогда не случались раньше, и глава ордена не предвидела этот политический маневр. У нее не оставалось выхода, как оставить ее школу в покое».
Сестра Мэри взглянула на Эллис – та сидела сбоку от нее, сложив на коленях руки. Элис кивнула: да, это она помнит – продолжай, сестра Мэри.
«Однако, – рассказывала сестра Мэри, – предприняв такой невероятный шаг, то есть обратившись к епископу через голову настоятельницы, сестра Хэлен разожгла внутри ордена войну. Нашлись такие, кто стал более открыто выступать против мадам Винчестер: большинство этих монахинь были из канадских общин, в свое время они пересекались с будущей главой ордена. (Разумеется, среди них оказалась и сестра Мэри, оставившая свою робость и колебания). Маргарет Винчестер сделала свой ход, отправив вольнодумцев в далекие монастыри, однако это не принесло плодов. Только ее отставка могла спасти орден от дальнейшей узурпации власти и самодурства, что и произошло в 1967 году».
Я записывала, потрясенная событиями, о которых монахини, счастливо живущие в Австралии, даже не подозревали. Выяснилось, что я была не единственной жертвой отвратительного отношения главы ордена и далеко не одинока в своих суждениях о жизни монастыря в начале шестидесятых. Однако с точки зрения сестры Мэри, шестидесятые оказались годами упадка и потери позиций ордена в католическом сообществе. Перемены породили подлинный исход, но сестра Мэри всячески старалась произвести на меня впечатление, что не это было ее желанием и ее действия не имели целью подорвать авторитет ордена. Подобные проблемы переживало большинство религиозных орденов.
Я поблагодарила сестру Мэри за то, что она поделилась со мной этими сведениями, но видела, что та не слишком уверена в правильности своего поступка.
БЛАГОДАРЯ финансовой поддержке Элис я полетела в Дублин и села на автобус до Лимерика, чтобы повидать старую подругу, сестру Антуанетту. Как ни странно, водитель не знал адреса, и у меня появилась возможность поездить по округе, спрашивая дорогу. Было время, когда все знали, где находится монастырь Лорел Хилл.
Когда я постучала в дверь, мне оказали поистине царские почести. Навстречу вышла настоятельница монастыря сестра Кэтрин и группа пожилых монахинь, некоторым из которых было больше восьмидесяти лет. Они были полны любопытства и радости из-за внезапной перемены в своих унылых занятиях, благодаря посетительницу, прибывшую издалека, чтобы повидать их любимую Антуанетту.