— Засада, — догадался капитан. — Для начала участковый пусть перепишет протокол — вот и все дела. Откажу в возбуждении уголовного дела. Спишем на административку.
— Упрямится, — сморщился начальник. — Говорил я с ним. И понять его, конечно, можно: неприятностей боится. Есть свидетели и потерпевший, тот пожаловаться может. Ведь приемник, что ему сломали, стоит 80 рублей. Повторю: меня просили, чтоб без шума. Так что и административки для задержанных нельзя. Потому что судья, выписав штраф, обязан отправить в вуз телегу. Григорович-младший учится в университете.
Из которого его не исключат из-за горкомовского папаши, прикинул капитан. Но телега из суда все равно доставит неприятности. Шимко решил заработать благодарность партийного секретаря, избавив от хлопот подчистую.
— Побывай у этого Коровки, побеседуй с ним душевно, — продолжал подполковник. — Григорович обещал купить ему другой транзистор. Готов хоть импортный «Грундиг» из комиссионного приобрести. Взамен пусть парень напишет заявление, что претензий к фигурантам не имеет, погорячился, мол, и просит их не привлекать.
— А девчонка? — капитан ткнул пальцем в протокол. — Та, которую ударил Григорович?
— С нею проще, — ответил подполковник. — Выпивала с фигурантами, обжимались, наверное. Пригрозить, что сообщим об этом в ПТУ, и она заткнется.
— Прокурорские не придерутся? — спросил Пинчук. — Когда будут отказной проверять?
— Будь спокоен, — хмыкнул подполковник. — С горкомом воевать не станут.
— Хорошо, — кивнул Пинчук.
— И еще: об этом не болтай, — подполковник помолчал. — Сделаешь, как надо, не забуду. Ты просил, чтоб дали комнату в семейном общежитии? С этим трудно, но тебе пойдем навстречу. Как уладишь дело, можешь заселяться.
— Спасибо! — капитан поднялся.
— Работай! — подполковник размашисто поставил визу на протоколе: «тов. Пинчук, к рассмотрению».
В кабинет, который дознаватель делил с напарником, уехавшим в отпуск, Пинчук только заглянул, чтобы позвонить заявителю. У того имелся телефон, да еще он оказался дома. Обещал дождаться Пинчука. Замечательно! Он напишет под диктовку заявление, а второе капитан возьмет у потерпевшей. Пригрозит, что сообщит о недостойном поведении в училище, и девчонка не откажет. Можно справиться за день. И тогда Пинчук получит то, чем мечтал — комнату в семейном общежитии. За нее платить копейки по сравнению со съемной, где он обретается сейчас. Да и Ленка плешь проела: хочет завести детей. С этим у него проблема: семьям с маленьким ребенком комнаты в столице не сдают. Никому не нужно, чтоб его будили ночью плачем и чтоб ванную завесили пеленками…
Прижимая к груди дерматиновую папку, куда он спрятал стопочку бумаг по заявлению Коровки, капитан смотрел на проплывавшие за окном трамвая городские виды. Почему начальник доверился ему? Ответ нашелся почти что сразу: большинство офицеров райотдела — минчане. Кто живет с родителями, кто-то — и в своей квартире. А Пинчук перевелся в Минск из области, потому и мыкается по чужим углам. Оставалось получить квартиру в городе, но такое от начальника зависит. Вот проявит себя с лучшей стороны, а потом Шимко поручит что-то вновь. В их службе нередко возникают щекотливые вопросы. Если проблему не задавить на корню, возбуждается уголовное дело. Копия постановления о возбуждении идет прокурору. Расследование ведут следователи. Конечно, и они при необходимости могут черного бычка отмыть добела, но это уже будет их заслуга, не Шимко.
Если капитан решит вопрос, то начальник не обидит. Так пробиться можно высоко. Поддержка из горкома партии значит много. Услугу не забудут. Шимко со временем переведут в городское УВД, и он потащит Пинчука наверх. Или на более теплое место. Например — в дознание ГАИ. Там каждый второй материал щекотливый…
С такими мыслями капитан доехал до конечной остановки. Нужный ему дом оказался почти что рядом. Сверившись с табличкой над подъездом, капитан поднялся на второй этаж и позвонил в дверной звонок…
Спустя час он вышел из квартиры. Хлопнув дверью, Пинчук трудом сдержался, чтоб в сердцах не послать по-матушке Коровку. Или же на скотобойню, но постеснялся старушки, медленно поднимавшейся ему навстречу.
По пути на площадь Якуба Коласа, где располагался РОВД, Пинчук лихорадочно просчитывал варианты. Вот упрямый же гаденыш! Из-за него перспектива получения комнаты в семейном общежитии отодвинулась далеко. Или в никогда.