Немолодой мужчина в костюме и рубашке с галстуком переступил порог комнаты, где обитали следователи. Прихрамывая, прошел к середине кабинета. Пока он двигался, Мурин разглядел на пиджаке его медаль и орден. Еще — ортопедический ботинок на одной ноге.
— Матвей Моисеевич Коган, адвокат, — представился вошедший. — Мне нужен следователь Мурин.
— Это я, — встал лейтенант. — Рад видеть вас, Матвей Моисеевич.
— Мы знакомы? — поднял брови адвокат.
— Нет, — лейтенант смутился. — О вас нам на юрфаке говорили.
— Надеюсь, не ругали? — улыбнулся Коган.
— Нет, что вы! — закрутил головой следователь. — Хвалили. Лучший адвокат республики. Чем обязан вашему визиту?
— Городской коллегией адвокатов назначен защищать в суде Бориса Михайловича Коровку. Вы вели следствие по его делу?
— Да, — ответил Мурин. — Но, позвольте… Вы знаменитый адвокат, а там простая хулиганка. Дело-то пустяшное.
— Для кого пустяк, а кому-то заключение под стражу, — хмыкнул адвокат. — Причем, заметьте, не рецидивисту, а гражданину, прежде не судимому. Которому вдруг оказаться в камере — тяжелое испытание. Могу я встретиться с подследственным?
— Да, конечно, — ответил уязвленный этой отповедью Мурин и достал из сейфа папку. — Дело готово. Можно предъявлять обвиняемому и защитнику. Не хотите прямо здесь ознакомиться?
— Давайте соблюдать формальности. Я изучу дело в присутствии подзащитного в изоляторе. У отдела ждет такси, — ответил Коган. — Предлагаю зря не тратить время…
Дорогой Мурин размышлял. Почему защитником столь незначительной фигуры как Коровка, был назначен Коган? Тот, чье имя с восхищением и страхом на устах произносит вся милиция республики? Прокуратура, кстати, тоже. Коган не пропустит ни одной ошибки в деле, небрежности или торопливости. Если захочет, сам встретится с фигурантами дела, уточнит, что же они на самом деле хотели рассказать дознавателю. И тогда держись! В суде развалит обвинение на раз.
«Предупрежу Пинчука, — подумал лейтенант. — Пусть знает. Если накосячил с доказательствами, пускай готовится за это получить. И примет меры. Здесь замешан секретарь горкома партии. Пусть звонит судье и прокурору. Потому что, если вдруг Коровку оправдают, Григоровичу несдобровать. Нам на орехи прилетит…»
Такси доставило их на Володарского к Пищаловскому замку. Под лязг электрических замков, постоянно гремящий в гулких коридорах, следователь провел адвоката, предъявившего ордер юрконсультации, на лестницу, ведущую на второй этаж. Поднявшись по ступеням, они вступили в коридор, где по левую сторону имелись следственные кабинеты, а по правую — «пеналы», куда временно засовывают заключенных, пока за ними не придет конвой. Обоих вид не удивил — бывали в этом коридоре не по разу. Лейтенант зашел во второй по счету кабинет, следом прохромал защитник. Заказав привести подследственного, Мурин предложил Когану присесть.
Кабинет, как и прочие в этом коридоре, представлял собой комнату со скудной мебелью — грубым столом и прикрученными намертво к полу табуретами. Все покрыто толстым слоем краски, как и стены — голые, без плакатов и портретов. Даже столь любимого милицией изображения Дзержинского не наблюдалось. Вид из единственного зарешеченного окна открывается во двор СИЗО.
Ждать пришлось недолго. Скоро дверь открылась, и в кабинет вступил подследственный. Только здесь он опустил руки, до этого сведенные за спиной.
— Присаживайтесь, гражданин Коровка, — сказал Мурин, указав на табурет напротив их стола, и добавил, когда тот подчинился. — Приступим…
Часом позже с той же папочкой в руках он вышел из СИЗО довольный. Процедура предъявления «двухсотки»[14] прошла без затруднений. Для начала Мурин представил Коровке адвоката и испросил его согласия на назначение Когана защитником. Тот не возражал. После чего папка с уголовным делом перешла в руки адвоката. Тот стал ее листать, периодически спрашивая подзащитного об обстоятельствах случившегося. Тот все отрицал, утверждая: «Меня подставили». Коган что-то помечал в принесенной с собой тетради. Мурин, не теряя времени, вел необходимый протокол. Когда беседа завершилась, Коган его молча подписал и посоветовал сделать тоже и Коровке. Тот слегка поупирался, но защитника послушал. После чего Коган попросил следователя оставить их наедине. Лейтенант не возражал. Вложив подписанный сторонами прокол в папку с делом, забрал его и удалился. И вот сейчас, шагая к остановке, думал, что расхваленный Коган не такой уж и страшный. Ходатайств он не заявлял. С подследственным повел себя как обыкновенный адвокат, назначенный по делу в приказном порядке. Затруднений с ним, скорей всего, не будет — особенно, если предпринять намеченные меры. Суд вынесет Коровке приговор, а Мурин после будет всем рассказывать, как расследованное им дело не смог порушить даже сам великий и ужасный Коган…
14
Имеется в виду ст. 200 УПК БССР, предусматривавшая ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела перед направлением дела прокурору и далее в суд, финальная часть предварительного расследования. В современном уголовном процессе РБ и РФ производится по схожим правилам.