Толкнув дверь, она вытащила грузчика во двор. Прислонив к стене, содрала с него рабочий халат.
— Вон! — указала направление. — И больше, чтоб глаза мои тебя не видели! Трудовую книжку в торге отдадут.
— А кто продукты вам разгрузит? — спросил Нехайчик. — Хлеб скоро привезут. Мишка надорвется в одиночку. Сама, что ль, понесешь?
— Понадобится, так сама, — сказала Валентина и подтолкнула уволенного в плечи. — Пошел отсюда!
Нехайчик горестно вздохнул и заплетающейся походкой побрел от магазина. Его бросало в стороны, но он не падал, и скоро скрылся в проходе между домами. Валентина проводила его грустным взглядом. Злость схлынула, оставив сожаление. Нехайчик прав, и у нее проблема — грузчика так быстро не пришлют. В торг она, конечно, позвонит, но там пока найдут… Оклад у грузчика — 60 рублей, на заводе можно заработать вдвое больше. Люди требуются везде, у проходных объявления висят. Не напишешь ведь в своем, что зарплата в гастрономе — это далеко не все…
— Уважаемая! — окликнул ее звонкий голос. — Могу к вам обратиться?
Валентина повернула голову. Неподалеку от нее стоял пацан, нет, скорей уже юноша. Симпатичный. Одет довольно необычно — в синие штаны и такую же жилетку. Под ней — рубаха в клетку, синюю и черную. Кеды на ногах, верх тоже синий. Хм, очень стильно. Одежда явно новая.
— Обращайся, — кивнула Валентина.
— Меня зовут Борис, — улыбнулся юноша. — А вас?
— Валентина Алексеевна.
— Невольно стал свидетелем довольно неприятной сцены. Как понимаю, вы прогнали грузчика?
— Тебе-то что? — вздохнула Валентина.
— Мог бы заменить, — ответил юноша. — Я молодой и сильный. Работы не боюсь.
Валентина присмотрелась: парень вправду крепкий. Но очень юный.
— Лет тебе сколько?
— Восемнадцать, — сказал Борис. — Первого июля будет.
«Несовершеннолетний, — мысленно вздохнула Валентина. — В торге могут отказать. Ему же сокращенный день положен. И выглядит ухожено. Зачем такому в грузчики?» О чем и спросила.
— Все просто, — юноша вздохнул. — Я круглый сирота. Мать в марте умерла, отца и вовсе не было. Мне государство пенсию назначило, а опекун ее пропил. А кушать хочется. Сейчас килькой с хлебом перебиваюсь.
— Одежда на тебе богатая, — с сомнением сказала Валентина. — Костюмчик необычный.
— Вот этот? — указал он на жилетку. — Так сам пошил. Меня мама научила.
— Документы есть? — спросила Валентина.
— В квартире, — он указал на дом. — Я здесь живу.
— Приноси, — сказала Валентина. — Посмотрим. Зайдешь вот в эту дверь, а там найдешь меня.
— Я быстро, — пообещал Борис и убежал.
Явился он почти сразу же и выложил перед нею стопку документов. Валентина их поочередно рассмотрела. Так, паспорт, с ним нормально. Свидетельство о смерти матери — парень не соврал. Метрика[19]… В графе «отец» — жирный прочерк. Все ясно. Мать Бори 1921 года рождения, до войны, как видно, замуж выйти не успела. А как закончилась — стало не за кого. Погибли женихи. Валентине с этим повезло — она моложе на тринадцать лет. Ее-то парни уцелели, и муж нашелся. Мать Бори родила себе сыночка в девках — такое было сплошь и рядом. Красивый парень получился — одни глаза с ресницами с ума сведут, а он еще лицом пригожий. Воспитан хорошо — к старшим уважителен. Как с нею разговаривал! Мать, наверное, им гордилась…
— А школа? — спросила Валентина. — С нею как?
— Сейчас не до учебы, — сморщился Борис. — Вот встану на ноги и наверстаю.
«Хороший парень, — решила Валентина. — Но спешить не буду».
— Поработай у меня с недельку, — сказала, возвращая документы. — Работа здесь тяжелая, возможно, не понравится. Беру пока без оформления, плачу наличными. Но голодать не будешь, это обещаю. Согласен?
— Да, — ответил парень.
— Тогда бери халат. Пойдем, с напарником сведу…
Хлеб привезли к полудню.
К тому времени Николай успел отнести документы домой и переодеться в тренировочный костюм — не в новом же мешки таскать? Он у него — единственный, когда другой появится, неизвестно. Напарник — дядя Миша, жилистый мужчина лет эдак сорока, провел его по подсобным помещениям, показав, где и что стоит. Проинструктировал, как и что таскать, куда и по чьему распоряжению. Едва закончил, как хлеб и привезли. Они снимали с направляющих в фургоне тяжелые лотки с горячими буханками и складывали их в подсобке друг на друга.
— К прилавку после отнесем, — сказал ему дядя Миша. — Машину нужно быстро отпустить. Ей и в другие магазины хлеб везти.