Что это значит?
И кто теперь будет отдавать Роджерсу приказы — приказы, которым следует подчиняться?
— Он плох сегодня. Поездка в Вашингтон не пошла ему на пользу, — сказала Итака, провожая Артура в спальню.
Харри лежал с закрытыми глазами, откинувшись на пышные белые подушки. Он выглядел хуже, чем неделю назад. Кожа на лице пожелтела и покрылась болезненными пятнами. Дышал Харри ровно. Услышав шаги, он открыл бесцветные, словно вылинявшие, глаза, улыбнулся Артуру и крепко сжал его руку.
— Я собираюсь подать в отставку, — сказал Файнман.
Артур собрался возразить, но Харри жестом прервал его.
— Не в связи с его речью. Просто я отныне бесполезен. Не сдаюсь пока, но… Мне становится хуже день ото дня. Я связан по рукам и ногам: мне больше нельзя покидать город и придется провести в госпитале всю следующую неделю. Тебе ни к чему лишние неприятности.
— Мне нужен ты, Харри.
— Да. Бог свидетель, как мне жаль. Я бы предпочел быть на ногах. Тебя ждет трудная борьба, Артур. Что собираешься делать?
Артур медленно покачал головой.
— Маккленнан и Роттерджек — в отставке. Президент не отдал никаких распоряжений по нашей группе.
— Он не осмелится распустить ее.
— Да, он сохранит нашу команду, но сомневаюсь, чтобы он позволил нам действовать. Я беседовал с Хиксом несколько часов назад. По его словам, президент пошел даже дальше Орманди. Апокалипсис. Мол, приведите отчетность в порядок — нам предстоит ревизия.
— Неужели он… — Харри покачал головой. — Неужели?
— Я не видел его с тех пор, как он принимал нас в Овальном кабинете. Теперь нанесем отвлекающий удар при помощи средств массовой информации. Нас будут поджаривать живьем на медленном огне. Так как у меня нет конкретных заданий, я отправлюсь в Фернис, а потом на несколько дней в Орегон. Спрячусь.
— Что ждет тех, кто на карантине? Почему мы удерживаем их? Они здоровы.
— И не представляют угрозы для государственной безопасности, — согласился Артур.
— В нашей власти отпустить их, не так ли?
— Мы все еще наделены очень высокими полномочиями. Я позвоню Фултону.
Артур по-прежнему держал Харри за руку. Он не отпускал ее с той минуты, как присел на кровать.
— Ты должен выкарабкаться, Харри.
— Ты и сам чувствуешь себя при смерти, да? Ты знаешь, даже Итака… Теперь она плачет, не скрываясь. Вчера ночью мы плакали с ней вместе — когда я вернулся из госпиталя.
— Никто не признал тебя безнадежным, — яростно проговорил Артур. — Если твои чертовы врачи не способны… Ну что ж, найдем других. Я нуждаюсь в тебе.
— Я чувствую себя дерьмом, оттого что подвожу тебя.
— Ты знаешь, дело не…
— Но я думал об этом. Я очень слаб. Я не вполне беспомощен, но через неделю-другую начнется новый этап лечения, и я превращусь в развалину. Я буду не в состоянии думать, а потому хочу поговорить с тобой сейчас. Мы должны начать борьбу сначала.
— Начать борьбу в зоне Фернис-Крика? Воевать против горы?
— Они запутали нас и преуспели в этом… кем бы они ни были. Взорвать своих посланцев. Боже, какой ловкий ход! Рассказав нам две разные истрии, представить потом каждую из них как мистификацию. А мы слушали их, открыв рты. Хорошо бы хоть теперь показать, на что мы способны.
— Каким образом?
— А ты не думал об этом?
— Разумеется, — признался Артур.
— Тебе надо наладить отношения с президентом. Уговорить Маккленнана и Роттерджека остаться на своих постах. Если это невозможно…
— Теперь уже поздно.
— Тогда поговори со Шварцем. Он отлично знает, как отреагирует общественность. Американцы смирятся не скоро.
— Я с ужасом представляю себе, например, общественный опрос на тему: «Сколько людей поверили президенту».
— Власть, — хрипло проговорил Харри. — Он должен отстоять право на власть. А мы должны начать борьбу сначала.
Артур рассеянно кивнул.
— Убив Кука. Помнишь?
Артур покачал головой:
— Только в том случае, если они не всемогущи.
— Будь так — пытались бы они запутать нас? — спросил Харри. Его лицо помрачнело. Он крепче сжал руку Артура. Тот не забыл времена, когда хватка друга оставляла на ладони следы его ногтей. Теперь она превратилась в долгое настойчивое прикосновение, не больше. — Они должны поверить, что мы можем навредить им.
Артур кивнул. Другая мысль пришла ему в голову и испугала. Он едва мог выразить ее словами и, конечно же, не станет говорить о ней Харри. Ткни палкой в муравейник, подумал он, понаблюдай, как суетятся букашки. Изучи их. А потом растопчи их дом.
— Думал ли ты о том, каково будет мне, если ты не поправишься?
— Ты пригласишь Итаку в Орегон поможешь ей там обосноваться. Найдешь многообещающего парня, которому нужна хорошая жена. Выдашь ее замуж.
— Господи, — прошептал Артур, заплакав.
— Послушай, — сказал Харри. Слезы текли у него по щекам. — Тебе действительно жаль меня?
— Иди к черту!
Харри повернул голову и вытер глаза уголком наволочки.
— Я умел обходиться без тебя. Я мог не видеть тебя годами, потому что всегда верил, что в нужный момент ты окажешься рядом. Но Итака… Пусть он будет просто славным парнем — тот, с кем ты ее познакомишь. Если кому-то — не мне — суждено спать с ней, я предпочел бы думать о нем хорошо.
— Перестань.
— Хорошо. Я утомился. Ты останешься пообедать? Я еще способен чувствовать голод, но через неделю не смогу есть. Устаревший метод лечения.
Артур объяснил, что он спешит на самолет и не может задерживаться.
— Позвони мне завтра, — попросил Харри. — Держи меня в курсе.
— Обещаю.
— И поговори еще раз с Хиксом. Он мог бы заменить меня.
Артур отрицательно покачал головой.
— Я не хочу, чтобы у тебя создалось впечатление, что я бездействую, — сказал Харри. — По правде говоря, я обдумываю разные немного странные идеи. Собираюсь вскоре их записать.
— Странные идеи?
— Попытка представить происшедшее в истинном свете. Инопланетян, мою болезнь, Землю, все…
— Смелый замысел.
— Ты прав. Отвлекает меня от других глупых мыслей. — Он провел рукой по груди и животу. — Может, кому-то и пригодится…
— Я бы хотел послушать.
Харри кивнул.
— Так и будет. Но не сейчас. Я еще не готов.
15 ноября
Бело-голубое такси с ревом и дерганьем поднималось по крутым поворотам дороги, ведущей на вершину холма. Машина мчалась на устрашающей скорости. Сэмшоу сидел на заднем сиденье и напряженно внимал реву мотора, переваливась из стороны в сторону на виражах. Он до сих пор не мог понять, что заставило его принять приглашение, в то время как дел было невпроворот. За окном проносились ночные джунгли, только освещенные въезды на частные дороги и призрачные огоньки домов, плывущие над холмом, прорывались сквозь тьму. Внизу, между деревьями, подобно раскрытой шкатулке с драгоценностями, лежал сверкающий вечерней иллюминацией Гонолулу.
Сенд обещал, что на вечеринке соберутся интересные люди. Он уехал еще два часа назад. «Дискаверер» ранним утром бросил якорь в Перл-Харборе, а приглашение от Джины Фузетти последовало по телефону в десять часов. Миссис Фузетти, жена преподавателя физики Гавайского университета, славилась своими приемами по всему побережью.
— Мы не можем отказаться, — настаивал Сенд. — К тому же, надо передохнуть.
Сэмшоу неохотно согласился. Он неуверенно отсчитал несколько монет и заплатил водителю, не забыв о чаевых, а потом быстро отпрыгнул с дороги, чтобы не попасть под фонтан гравия, брызнувший из-под задних колес машины. Затем повернулся и увидел большой невысокий дом, построенный в псевдояпонском стиле, освещенный сотнями ламп, спрятанных в бумажных фонариках. Вдоль вымощенной камнями аллеи тянулись вырезанные из лавы изображения местных божков с горящими глазами.
Даже с такого расстояния были слышны голоса — и никакой громкой музыки, чему он несказанно обрадовался.
Высокая молодая женщина открыла дверь и ослепительно улыбнулась.