Что-то сверкнуло серебром на заборных досках позади него. Рубен вскрикнул и замахал руками, но блеск переместился ему на плечо, так что он не успел хорошенько рассмотреть, что произошло. Он попытался смахнуть блестящее пятно и почувствовал, как что-то с трудом оторвалось от рубашки. Паук упал в лужу, вода булькнула, послышался металлический скрежет.
— О Боже, на помощь! — завопил Бордз. Но лишь одна машина пронеслась по безлюдной улице, и водитель не услышал крик. — На помощь!
Рубен побежал. Два паука семенили за ним. Он попытался остановиться, но поскользнулся и упал на спину в грязь и слякоть. Со стоном юноша перевернулся — порыв ветра усложнил задачу — и поднял голову. Паук стоял в футе от его лица с выжидательно поднятыми передними лапками, между которыми — там, где полагалось находиться глазам — блестела узкая зеленая полоска. Сами лапки, прикрепленные к продолговатому, похожему на яйцо тельцу, напоминали проволоку из драгоценного металла.
Это не шутка. Никто не делает подобные вещи.
Рубен порывисто дышал, в руках покалывало. Паук полз у него по спине, пощипывая ее, и Бордз не мог дотянуться, чтобы смахнуть или схватить нахала. Он больше не кричал, потому что не удавалось набрать воздух в легкие. Потом он почувствовал тяжесть какого-то предмета на голове. Что-то острое укололо его череп. Пронзило насквозь.
Рубен снова застонал и уронил голову в лужу, закрыв глаза. Его лицо исказилось от страха. Через несколько минут он, не отдавая себе отчета, перекатился ближе к забору, так как тело отказывалось подчиняться. Ни один человек не прошел мимо, а если бы это и случилось, вряд ли бы кто-нибудь остановился. Рубен был весь в грязи и, лежа возле винного магазина, ничем не отличался от любого напившегося до беспамятства бродяги. Может, полицейский и заинтересуется им, но больше никто.
Рубен замерз, но страх отпустил его. Голова гудела, двигаться не хотелось. Юноша решил перебороть себя. Он напряг тело и откинул голову так резко, что стукнулся о забор.
Это помогло ему собраться. Ускользающее сознание подсказало, что надо действовать с осторожностью. Он ощущал вкус крови во рту.
Так чувствует себя дикий зверь, когда его ловят люди, чтобы отправить в зоопарк.
Голова по-прежнему кружилась — то слабее, то сильнее. Это усыпляло, несмотря на то, что он промерз до мозга костей и вымок. Несколько раз Рубен пытался подняться, но ватные ноги не подчинялись.
Он почувствовал, как что-то вновь ползет по голове. Паук медленно спустился на шею, прополз по куртке и добрался до кармана брюк. Он отвернул край кармана и мгновенно исчез там, для чего ему пришлось согнуть лапки. Карман в том месте, где расположилась «игрушка», чуть заметно оттопырился.
Рубен вновь почувствовал силу в ногах. Он встал и сделал несколько нетвердых шагов. Внимательно осмотрел себя и не обнаружил ни крови, ни ссадин — только несколько синяков. Он потянулся к карману, но смутная мысль — или что-то другое — заставила паренька вспомнить об осторожности, и он отдернул руку. Стоя в ночной тишине, дрожа от холода, Рубен в недоумении огляделся в поисках других пауков. Но не увидел ни одного.
Дохлая мышь лежала возле мусорной кучи. Рубен встал на колени и изучил останки.
Труп был аккуратно расчленен; розовые, коричневые и ярко-красные внутренности лежали по одну сторону от бездыханного тельца, и на них виднелись аккуратные разрезы, будто кто-то взял образцы ткани.
— Мне надо домой, — сказал Рубен в темноту.
Он добрался без приключений.
Артур задержался в Лас-Вегасе на три дня, чтобы принять участие в неофициальных встречах с конгрессменами из комитета по законодательству. Но вот он снова дома, снова с семьей, возле реки и леса. Он сидит в гостиной на ковре в позе «лотоса», а Франсин и сын устроились на кушетке. Марти развел огонь в камине сам, без помощи взрослых, и аккуратно поднес длинную горящую спичку к дровам.
— Ну, слушайте, что произошло, — сказал Артур. Он отжался на руках, чтобы повернуться к кушетке, не меняя позы, и начал свой рассказ.
К полуночи радиатор нагрелся, и постепенно теплый воздух стал обволакивать тела супругов, лежащих в объятиях друг друга. Голова Франсин покоилась на плече мужа. Артур чувствовал, как дрожат ее ресницы. В эту ночь они были близки, и любовь переполняла их. Вопреки традициям интеллектуалов, Артур наслаждался праздностью и пребыванием дома. За четверть часа муж и жена не сказали друг другу ни слова.
Раздался телефонный звонок.
— О, боже! — Франсин отодвинулся от Гордона. Он потянулся и взял трубку.
— Артур, говорил Крис Райли. Прости, что разбудил тебя…
— Мы не спим, — сказал Артур.
— У меня срочное дело. На Гавайях я встретил нескольких ребят, которые хотели бы переговорить с тобой. Они слышали, что я знаю твой домашний телефон. Может, ты позвонишь им сейчас или…
— Хочу отдохнуть, Крис, по крайней мере, пару дней.
— У них важное сообщение.
— Ну, ладно. А в чем суть?
— Из того немногого, что мне сказали, я понял, что они, вероятно, обнаружили — ну, ты же читаешь газеты — оружие, которое инопланетяне могут применить против нас.
— Кто эти люди?
— Один из них Джереми Кемп, хитрая лиса, но отличный геолог. Двое других — океанографы. Слышал что-нибудь об уолте Сэмшоу?
— Автор университетского учебника? Он, должно быть, уже стар, не так ли?
— Он и еще один парень, Сенд, сейчас на Гавайях вместе с Кемпом. Они утверждают, что видели необычное явление.
— Хорошо. Дай мне их номер. — Артур включил лампу на ночном столике.
— Сэмшоу и Сенд на борту корабля в Перл-Харборе. — Райли продиктовал по буквам название корабля и дал номер. — Спроси Уолта или Дэвида.
— Спасибо, Крис, — сказал Артур, вешая трубку.
— Нет покоя? — спросила Франсин.
— Некоторые думают, что знают, где собака зарыта.
— Да?
— Я лучше позвоню им.
Он вылез из кроват и прошел в кабинет. Франсин, кутаясь в халат, появилась через минуту.
Когда разговор закончился, Артур повернулся и увидел сына, который стоял рядом с матерью и тер заспанные глаза.
— В конце недели я еду в Сан-Франциско, — сообщил Артур. — Но перед этим мы проведем несколько дней вместе, дорогие мои.
— Ты покажешь мне, как пользоваться телескопом? — сонно спросил Марти. — Я хочу видеть, что происходит в космосе.
Артур взял мальчика на руки и отнес его в спальню.
— Вы с мамой занимались любовью? — спросил Марти, когда Артур положил его на кровать и укрыл.
— Как ты догадался, Зоркий Глаз?
— Это значит, что ты любишь маму. А она любит тебя.
— Угу.
— Ты уедешь, а потом опять приедешь, да?
— Так скоро, как только смогу.
— Если мы все умрем, я бы хотел чтобы вы оба были здесь, чтобы мы были вместе, — сказал Марти.
Артур долго не отпускал руку сына. На глаза навернулись слезы, волной нахлынула нежность и глубокая невыразимая печаль, сердце сжалось.
— Завтра мы займемся телескопом, — наконец хрипло пообещал он.
— И я смогу увидеть, как они приближаются?
Артур не умел лгать. Он крепко обнял мальчика и сидел на его постели, пока глаза сына не закрылись и дыхание стало ровным.
— Час ночи, — сказала Франсин, когда он забрался под одеяло.
Они снова любили друг друга и снова были счастливы.
22 ноября
— Годж! Негодный пес! Годж, это замороженный цыпленок. Его нельзя есть. Ты можешь разломать его и только.
Франсин сердито топнула ногой, и Годж выскочил из кухни, высунув язык. Он выглядел пристыженным, но, вместе с тем, явно гордился своим подвигом.
— Вымой получше, — посоветовал Артур, указывая на цыпленка и весело смеясь.
Франсин повертела искусанную, но целую птичью тушку и покачала головой.
— Не выйдет. На каждом куске будут видны следы.
— Собачьи зубы на куске, который мы перемалываем зубами… — проговорил Артур. — Замечательный пример вторичного использования…
— Перестань! Ты всего два дня дома — и пожалуйста, неприятность.
— Ну, давай! Выругай меня хорошенько, — улыбнулся Артур. — Мне не хватает вины за домашние неурядицы.