— Похоже, они живые, — заметила Франсин.
— Просто очень сложные машины.
— Они берут образцы, хранят информацию… И они… — Она сглотнула слюну и обхватила себя руками. Артур увидел, что жена вся дрожит и стучит зубами. — Оооо-о, Ар-тур…
Он крепко обнял Франсин, касаясь щекой ее макушки.
— Я же здесь, — сказал он.
— Все так нереально.
— Понимаю.
— Что… что же нам делать теперь?
— Ждать, — сказал Артур. — Я делаю то, что должен.
Франсин откинула голову, чтобы взглянуть на лицо мужа. В ее глазах промелькнули восхищение и отвращение.
— Я уже не уверена, что ты тот, за кого себя выдаешь.
Он кивнул.
— Но я не могу ничего доказать.
— Нет, можешь. Пожалуйста… Думаю, можешь. Думаю, я и сама уже знаю. — Она крепче прижалась к мужу и спрятала лицо у него на груди. — Я не хочу думать, что… потеряла тебя. О, Господи. — Она вновь отодвинулась от него, жалобно приоткрыв рот. — Не рассказывай Марти. Ты ничего не говорил ему?
— Нет.
— Он не выдержит. Ему и так каждую ночь снятся пожари и землетрясения.
— Буду молчать.
— Да, пожалуйста, — твердо сказала Франсин. — До тех пор, пока что-нибудь выяснится. Наша судьба, я имею в виду.
— Хорошо.
Пришло время одеваться и ехать за Марти. Артур вез сына домой из школы под проливным дождем.
Вечером, когда Марти уже заснул, а Франсин и Артур сидели поджав ноги на диване в гостиной и читали, зазвонил телефон. Артур поднял трубку.
— Президент Крокермен хочет поговорить с Артуром Гордоном.
Артур узнал голос Нэнси Конгдон, секретаря Белого Дома.
— Я слушаю.
— Подождите минуту, пожалуйста.
Несколько секунд спустя заговорил Крокермен.
— Артур, мне необходимо встретиться с вами, или с Файнманом, или с сенатором Джилмоном… Полагаю, вы связаны с ним?
— Сожалею, господин президент… Я давно не разговаривал с сенатором или с кем-либо из Управления национальной безопасности. Харри Файнман тяжело болен. Он при смерти.
— Мне говорили… — Президент долго молчал. — Я окружен со всех сторон, Артур. Они все еще не могут собрать нужное количество голосов в Сенате; кажется, не хватает всего двух… Я не уверен, что знаю всех, кто начал блокаду, но, может быть, вы поговорите с ними? Пускай вы с ними заодно… или что-то в этом роде.
— Я не тот, кто вам нужен, господин президент, — сказал Артур.
— Несколько часов назад мне отказали в доступе на командный пункт. Я уволил Отто Лермана, но это не помогло. Боже, они угрожали, что оцепят Белый Дом войсками! Все, что они делают, незаконно, но… Они могут позволить себе ждать, пока я сам не уйду отсюда. Что-то происходит. И мне надо знать, что именно. Ради Бога. Я президент Соединенных Штатов, Артур.
— У меня нет никаких сведений, сэр.
— Правильно. Вы отлично держитесь. Но ведь и я не упрямый осел. Несколько последних недель я провел в мучительных размышлениях. Я разговаривал с Наливкиным. Они ведут переговоры с инопланетянами в Монголии. Верят, что мы на пороге социалистической эры. Вот что пришельцы напели им! Артур, скажите мне прямо… К кому обратиться?.. Необходимо восстановить порядок подчиненности? Я не безрассуден. Меня можно убедить. Бог свидетель, я думаю над этим день и ночь. Я хочу пересмотреть свою позицию. Вы знаете о его преподобии Орманди?
— Нет, сэр.
— Он мертв, Господи! Они убили его! Кто-то стрелял в священника!
Артур ничего не сказал. Кровь отхлынула от его лица.
— Если они не разговаривают с вами — то с кем тогда?
— Вы звонили Маккленнану или Роттерджеку, господин президент? — Артур знал, что оба бывших помощника поклялись в лояльности Крокермену даже после своей отставки.
— Да. Но я не прорвался к ним. Боюсь, они арестованы. Возможно, их прячут. Что же это, Артур — революция? Мятеж?
— Я не знаю, сэр. Я, честное слово, не знаю.
Крокермен неразборчиво пробормотал что-то и повесил трубку.
4 января
Рубен Бордз встретил Посыльного на конечной остановке автобуса на Туэлф-стрит. Седоволосый пузатый незнакомец в синем шерстяном костюме, шелковой рубашке в тонкую золотую полоску и туфлях из крокодиловой кожи, казалось, был счастлив, передавая Рубену толстый серый сверток на молнии, наполненный сто и тысячедолларовыми купюрами. Рубен крепко пожал Посыльному руку, улыбнулся, и они разошлись, так и не сказав друг другу ни слова. Рубен засунул сверток в карман зеленой армейской куртки и остановил такси.
Получив дальнейшие инструкции, Рубен довольно откинулся на сиденье. С такой суммой он может путешествовать с комфортом: такси, самолеты, отличные отели. Но, конечно же, большая часть денег будет истрачена на другое. Все же, думал он…
Из головы не выходил список магазинов, которые необходимо посетить. Первую остановку он сделает в Правительственном Издательском Центре данных. Там ему следует купить четыре набора дисков со всеми записями документальных материалов Библиотеки Конгресса. Каждый набор из пятисот дисков с трудом поместился бы в большом конторском шкафу. Рубен не знал, зачем треюуются именно четыре копии, но он, конечно же, купит все, что надо, и заплатит наличными, после чего в кармане останется половина денег.
Простояв десять минут в очереди к столу обслуживания, Рубен наконец предстал перед молодым, начинающим лысеть клерком с рыжей бородкой и проницательным оценивающим взглядом.
— Чем могу помочь? — спросил служащий.
— Я бы хотел четыре комплекта 15-692-421-3-А-G.
Клерк записал номер и обратился к компьютеру.
— Полное собрание сочинений Библиотеки Конгресса, кроме беллетристики? — переспросил он. — Включая все справочники и указатели?
Рубен кивнул.
Теперь служащий сверлил Рубена взглядом.
— Пятнадцать тысяч долларов за комплект.
Рубен спокойно отсчитал шестьдесят тысяч долларов.
Клерк внимательно рассматривал купюры, близко поднося каждую к глазам и ощупывая.
— Я вынужден позвать инспектора, — сказал он.
— Пожалуйста.
Через полчаса формальности были улажены и Рубен написал, куда следовало выслать диски — почтовый адрес в Западной Вирджинии.
— Что вы будете делать с ними? — полюбопытствовал клерк, протягивая Рубену чек.
— Читать, — ответил Рубен. — Четыре раза.
5 января
Полковник Роджерс пробудился от крепкого сна в четыре утра, ровно за минуту до сигнала наручных часов. Он нажал на кнопку звонка и зажег маленькую лампочку у изголовья своей длинной узкой койки. В течение одной блаженной минуты он лежал без движения, прислушиваясь. Вокруг тихо. Все спокойно. Начиналось воскресенье; большинство из секты «Кузница Господа» отправилось в Фернис-Крик, чтобы провести там шествие, организованное ее преподобием Эдвиной Эшберри.
Роджерс быстро оделся, натянул альпинистские ботинки и вытащил из рюкзака, стоявшего в углу вагончика, моток нейлоновой веревки длиной в сто футов. Стоя с веревкой в руках, он взглянул, сдвинув брови, на маленькую тумбочку и телефон. Потом бросил веревку на постель и принялся писать письмо жене и сыну на случай, если не вернется. Это заняло пять минут. У него по-прежнему было в запасе немного времени, поэтому он потратил еще пять минут на бритье, тщательно сбрив густую щетину на шее — армейская привычка. Почистил зубы и аккуратно причесался, просматривая письмо. Недовольный, Роджерс переписал все на чистый листок бумаги. Потом положил конверт на полку вместе с адресом и инструкциями.
В половине пятого он спустился по ступенькам вагончика и погрузился в холодную темноту пустыни. Сильный ветер трепал полы шинели и брюки. На восточной оконечности лагеря недалеко от склада оружия стояла машина Джулио Джилмона. Сам сенатор ожидал Роджерса вместе со своими помощниками — привлекательной решительной на вид чернокожей женщиной средних лет и молодым человеком невысокого роста, гладко выбритым. Последний прохаживался вдоль внутренних ворот, перекрывавших путь к горе.