— Мин Херц, так всё и делается во благо империи великой нашей, прости, твоей, конечно, оговорился я, поскольку радею только о благе процветания государства нашего!
— Ой, не ври мне, Алексашка, ведаю от приказа тайного, что ты мзду берёшь с купцов за право торговли на землях северных!
— Мин Херц, да разве я супротив когда-то бывал ли? Исключительно радею о благе государства Российского, живота своего не жалеючи!
— Молчи, брюхо своё ты поперёд всего набьёшь, шельма!
— Да врут всё кумушки досужие, очернить да оговорить меня хотят, сами, небось, властью блазнят сердца свои поганые!
— Молчи, шельма! Казне всё вернёшь, до грошика последнего, купцам отступные дашь, коли не увижу караванов их на Двине по весне, голову твою первую на кол выставлю! Пошёл вон с глаз моих!
Меньшиков всё вернул, до последней копеечки, он не хотел рисковать доверием Императора, но одна небольшая вещичка столь запала ему в душу, что он не смог расстаться с ней, оставил её себе, на память, но именно она и сгубила его.
Уральский заводчик Демидов пользовался особым расположением самой Великой Императрицы, чем весьма гордился и чеканил собственную монету с ликом Екатерины, вот только монетный двор о том и не знал вовсе. Богатство росло, как на дрожжах, плавильными печами прирастая, да деньгами новыми. Только власть недолго длилась, лишили его недруги всего, в том числе и любви его единственной. Золота, а вовсе не Екатерины.
Лейб-гвардии майор Панин довольствовался немногим, ему хватало дохода с поместья в Новгородской губернии, что он получил за верную службу и изгнание войск самого Наполеона, а вот трофеи, вернее, один из них, он держал постоянно в руках, даже ночью не расставаясь с золотым украшением. Чума не пожалела старого вояку, из всей семьи только младшенький и выжил, унаследовав всё. Прошли годы, десятилетия, сменился век, новые люди пришли к власти, объявив "мировую революцию", помещик Панин бросил всё, забрал с собой самое дорогое и бежал во Францию, денег и золота хватило, чтобы прикупить уютный домик на границе с Голландией и спокойно доживать свой век, вот только с золотой птичкой он никак не мог расстаться, смотрел на неё в ночи под светом огня трещащих в камине поленьев.
Майор вермахта Отто Мюллер, ветеран великой Тибетской экспедиции любимого фюрера, в которой он участвовал ещё в чине лейтенанта, вошёл в дом русского эмигранта, взглянул на труп хозяина и приказал очистить помещение, здание ему понравилось, тут отныне будет жить его Марта и дети, Хельтут и Адольф. Эти русские, что имеют наглость именовать себя людьми, умели строить и быт налаживать, особенно вот эти эмигранты, которые сбежали от большевиков. Офицер остановился и взял в руки подвеску в виде птицы на золотой цепочке. Занятная вещичка, старинная, он верил фюреру и знал, что древние арии населяли всю Европу, а такое сделать могли только они, варварским народам недоступны великие сакральные знания, и только истинные арийцы достойны унаследовать силу великих предков, остальные только рабы, на большее они не способны.
— А эту историю с географией вы вот сейчас к чему нам рассказываете, а? — Дима откровенно скучал и зевал, — да скучно всё это…
— А вот это к чему, — Иванов положил на стол чёрно-белую фотографию, — нет, мы вас не планировали подставлять, если ты, Егоров, это имеешь ввиду.
— Что это? — Сергей смотрел на изображение брелока, похожего на сказочную птицу.
— Птица Гамаюн, — майор говорил абсолютно серьёзно, — точнее, её изображение, а вот история с географией как раз возле неё и начинается. Все люди эти в разное время владели вещичкой. Теперь о самом артефакте. Свойство у него одно интересное есть, подобно компасу указывает направление, но не на географический север. Хозяева у него не глупые были, смекнули что к чему, каждый из них составлял карту и планировал в это место наведаться, только планам этим не суждено было сбыться. Меньшикова сослали и всех наград лишили, Демидов погорел на фальшивых монетах, Панин эмигрировал, вернуться в Советский Союз ему нельзя было, а Мюллер добровольно на восточный фронт напросился, командовал пехотным батальоном в районе Ошты, немцы планировали прорыв в направлении на Архангельск, как раз туда, куда птичка указывала. Только попал бравый майор в плен, разведгруппа его взяла, сгинул он где-то в лагерях, а все документы попали в архив НКВД. Рассекретили их только в конце девяностых, амулет этот передан был в запасники Эрмитажа вместе с картами, что были у немца.
— Получается, что наши малолетние археологи их нашли и решили прогуляться за сокровищами, — Якутин понял, к чему клонит майор.