— Как хорошо, что вы очнулись! — с облегчением выдохнул Лютик. — Я уж решил, все пропало. Особенно когда у вас кровь пошла носом. Нужен доктор?
Гортензия покачала головой, залезла в карман платья, достала платок и вытерла нос.
— Если можно, сладкого чаю…
— Сейчас сделаем, — управляющий подобострастно поклонился и убежал прочь.
— Со мной все в порядке, — поспешила успокоить Лютика. — Отдача в основном в голове. Реальная боль гораздо слабее, чем кажется.
— Простите, — мужчина развел руками. — Я забыл, как бывает, когда имеешь дело с ящерочуткими, а не с отражениями. Но без вас мы бы не смогли ей помочь… От веревок ей становилось только хуже, они сдирали шкуру.
— Ерунда, — махнула рукой Гортензия. — Главное, что Чучундре легче. Она так мучилась! Что до отражений, не обманывайтесь. У них нет отдачи, зато у ящерочутких, с которых эти отражения создали, есть каждый раз. Так что даже если никто не мучается при вас, кто-то совершенно точно страдает вдали.
— А господин Патрак говорил, что в этом случае все хорошо…
— Он ошибался, — Гортензия хотела сказать, что супруг намеренно лгал, но потом решила не посвящать работников в семейные дрязги.
Лютик кивнул. Вошел управляющий с подносом. Кабинет заполнил запах мяты. На столе перед Гортензией поставили чайник с чашкой и вазу с конфетами.
— Отправляйтесь работать, Лютик, — не терпящим возражения тоном приказала хозяйка, и ветеринар тут же покинул кабинет.
Остались вдвоем с управляющим. Смерила этого лощеного мужчину взглядом, раздумывая, рассчитать его сразу или дать шанс. Снова вытерла подтекающую из носа кровь и налила себе чаю. Отхлебнула, ожидая первого шага от подчиненного.
— Клянусь, госпожа Патрак, больше такого не повторится, — запальчиво заверил он.
— Уверена, — ухмыльнулась Гортензия и отпила еще. А потом выпалила ровно так, как отчитывал подчиненных почивший муж. — Потому что если еще хотя бы раз по вашей вине пострадает какое-то из моих животных, вы вылетите отсюда с таким свистом и рекомендациями, что закончите свою жизнь на паперти. Это понятно?
— Понятно, — кивнул мужчина спокойно.
Гортензия покачала головой. Учитывая размер его жалованья, он мог бы и крепче держаться за место. А потом вспомнила его рекомендации и смягчилась. Если этот мужчина и впрямь такой весь из себя грамотный, стоит дать ему шанс.
— Давайте проверим книги, — предложила она примиряюще, и управляющий посмотрел на нее с благодарностью. Вероятно, общаться по делу для него было проще, чем пытаться загладить вину.
Два часа спустя Гортензия уже ехала в карете в центр города за советом к знающему человеку. Обещали, что, взглянув на договор драконюшни с придворными зельеварами, он подскажет, к кому обратиться, чтобы немного изменить условия. Золотых гор не сулили, но Гортензию устраивали и небольшие поблажки. Даже два процента сейчас были важны как никогда.
До назначенного времени еще можно было успеть перевернуть мир, но оставаться на драконюшне не хотелось. Ловить на себе жалостливые и виноватые взгляды каждый раз, когда подтекало из носа, надоело. К вечеру все пройдет, а холодок от лицемерной жалости будет преследовать вечно. Когда просили помощи, прекрасно представляли, чем все закончится, так непонятно, зачем изображали сожаление после…
На подъезде к дворцовой площади скорость уменьшилась, народу и карет вокруг стало больше, и извозчик, похоже, боялся столкнуться с кем-нибудь. От нечего делать Гортензия уставилась в окно. Увидела здание и ухмыльнулась. Поговаривали, в этом строгом особняке с высокими, идеально-правильными колонами и тяжелыми резными дверями был лучший дом терпимости в городе. Фыркнула и покачала головой. Никогда бы не подумала! Снаружи все так чинно и гладко, школа благородных девственниц, не меньше.
Дверь здания распахнулась, и на крыльцо вышел Ривотт собственной персоной. Он довольно улыбался и насвистывал веселую песенку.
Гортензии захотелось расхохотаться. Надо же, какой стеснительный муж ей попался! Вчера не решился прийти к ней, зато легко отправился к девкам. Оно, конечно, к лучшему, ей мысли о постели внушают скорее страх, чем предвкушение, но давать повод для сплетен не стоило.
Велела остановиться и, приоткрыв дверцу, окликнула благоверного. Ривотт встрепенулся потревоженной птахой и послушно запрыгнул в карету. Уселся напротив. Гортензия поморщилась, учуяв запах знакомых женских духов. Не таких уж дешевых! Ухмыльнулась и смерила супруга взглядом. Ривотт будто ожидал скандала: собранный и серьезный, он сложил руки в замок, сжал губы и уставился на жену. А потом нахмурился и по-хозяйски поинтересовался: