– Нет. – Она произнесла это слово с милой улыбкой, но оно прозвучало в комнате как резкий хлопок, будто воздушный шар лопнул.
– Что?
– Ты меня не слушаешь, Майкл. Если мы не научимся разговаривать как взрослые люди, у нас ничего не выйдет. Я уже получила два предложения работы на Манхэттене и пока не дала окончательного ответа. Я хочу здесь доказать, чего сто́ю, но если ты будешь обращаться со мной как с маленькой сестренкой, я не смогу нормально работать. Это было бы несправедливо по отношению ко всем. Итак, если у тебя есть для этого какая-то веская причина, помимо желания, чтобы Макс за мной присматривал и уберегал от проблем, я бы хотела о ней услышать. Если нет, я уйду в другое место, без обид. Capisce?
Макс приготовился – вот сейчас итальянский темперамент его друга и начальника даст себя знать. Только одну цель Майкл преследовал со свирепостью средневекового воина, и это была защита младшей сестры. Его слово было законом в семье Конте – такова была традиция, пронесенная через многие поколения. Мысль о том, что Карина, едва ступив во владения брата, принялась оспаривать его решения, привела его в настоящий восторг.
И тут мир перевернулся вверх ногами.
Майкл коротко кивнул. Его губы тронула тень улыбки.
– Ну хорошо, cara. Я хочу, чтобы ты жила у нас, потому что для Мэгги это будет большой радостью. Мы тебе покажем, что тут и как, пока не обживешься как следует. А насчет компании… я знаю, с цифрами ты обращаешься виртуозно, но мне нужно, чтобы ты изучила бизнес всесторонне, и в первую очередь менеджмент. Макс единственный, кому я могу доверить отточить как следует твои навыки.
– А?
Макс оглянулся в поисках видеокамер, но ничего подобного не увидел. Карина сидела с довольным видом.
– Отлично, я согласна, что Макс сделает это лучше всех. И по Мэгги я тоже соскучилась, так что поживу у вас недельку. Но потом съеду: жить со старшим братом – это не то, чего я ждала, когда ехала сюда. Пора жить самостоятельно, и квартира Алексы для этого отлично подходит. Согласен?
Майкл явно был недоволен, выиграв спор лишь наполовину, и Макс уже думал, что переговоры затянутся.
– Согласен.
Брат и сестра обменялись улыбками. Подменили их, что ли?
– Зайду еще в туалет, а потом отвезешь меня домой? Устала страшно, да и переодеться надо.
– Конечно. Мы готовим праздничный ужин в честь твоего приезда, но ты еще успеешь вздремнуть.
– Великолепно. – Она грациозно поднялась на ноги и шагнула к нему. – Спасибо, что показал мне офис, Макс. До завтра.
Тот кивнул, все еще в оцепенении от этих мирных переговоров, только что прошедших в его присутствии. Карина вышла из кабинета, и Макс посмотрел на своего начальника:
– Что за новости? С каких это пор ты перестал устанавливать свои правила? И что с ней такое случилось? С самого приезда ни разу не расплакалась, ни на кого не обиделась.
Майкл махнул рукой и накинул пиджак.
– Мэгги убедила меня, что Карина хочет, чтобы ее уважали и признавали за ней право на собственные решения. Бесит ли это меня? Si [5]. Но она уже выросла и должна сама выбирать себе дорогу. – Глаза у него погрустнели. – Я ей все-таки брат, а не папочка. Но я был бы рад, если бы ты за ней все-таки присмотрел, mio amico [6]. Я тебе доверяю. Ты и от неприятностей ее убережешь, и научишь всему, что нужно знать для управления компанией.
По спине у Макса пробежал холодок.
– Для управления компанией?
– Ну конечно! – рассмеялся Майкл. – Она же Конте и в один прекрасный день станет королевой «Милой Мэгги». К этому мы ее и готовим.
Макс пристально смотрел на друга, и в груди у него холодело. Сможет ли он когда-нибудь по-настоящему почувствовать себя членом семьи, заслуживающим права на свою долю в бизнесе? Может быть, он просто неблагодарный эгоист? Они строили «Милую Мэгги» вместе, но Макс нутром чуял, что его не так уж трудно заменить. Карина, может быть, и будет финансовым директором, но, помимо этого, получит долю в компании. Он никогда не заговаривал с Майклом о постоянном контракте, опасаясь, как бы их дружба не повлияла на решение, которое должно быть чисто деловым. Почему же у него всегда такое чувство, что он должен постоянно бороться за право стать тут по-настоящему своим? Да, все дело в сбежавшем мерзавце-папаше. Однако потребность доказывать, что он чего-то стоит, становилась утомительной.