На поляне жили куропатки. Сейчас, летом, серые комочки бегали по тропинкам стайками. В реке кто-то громко плескался, и Севастьян, коренной москвич, почему-то решил, что это бобры. А может и форель. Инструктор-аналитик восторженно расписывал, какие в здешних лесах водятся косули и лоси, но Севастьян не проникся — его любовь к природе не простиралась так далеко, чтобы желать свести с местной живностью тесное знакомство. Сейчас было не до пейзажных красот. Мясоедова мучили недобрые предчувствия, навеянные тяжелым сном. Хотелось, чтобы неприятное задание как можно скорее осталось позади.
За поляной у реки высился небольшой холм, похожий на курган. С одной стороны холма тянулись террасы разнотравья, за ними темнел лес. С другой, с легким скрипом крутились мельничные крылья. За рекой стоял Полоцк.
Даже по сравнению с Китежем, назвать этот деревянный поселок городом казалось большим преувеличением. В Полоцке еще не было ни привычных глазу храмов и церквей, ни роскошных боярских палат. Среди деревянных домов резко выделялись княжеские хоромы. Хотя, по сравнению с особняками большинства современных Мясоедову московских олигархов, иначе как скромненьким жилище Рогволода не выглядело, среди окружавших его хибар оно смотрелось вполне по-княжески.
Крестьянское жилье здесь сооружали из дерева, но пол в домах был ниже уровня земли. Их так и хотелось назвать полуземлянками, хотя некоторые углублялись не слишком сильно и почти целиком возвышались над поверхностью. Стены домов имели столбовую или срубную конструкцию и были снаружи обмазаны глиной. Город с трех сторон защищали деревянные стены, стоявшие на земляном валу, перед которым находился большой ров.
Со стороны реки Полоцк был практически открыт врагам. Например, варягам, пришедшим с севера на широких ладьях. Заметив выводок гусей в каком-то дворе, Севастьян машинально отметил, что в отличие от древнего Рима, Полоцк гуси спасти не смогли.
Пока Мясоедов осматривался, совсем стемнело, и патрульный, не став заморачиваться поисками моста, воспользовался гравитатором, чтобы преодолеть реку. Силовой комбинезон обеспечил пришельцу надежную защиту от посторонних глаз.
Несмотря на поздний час на площади возле деревянного храма в центре города, неподалеку от княжеского дома, где стояли идолы и горели ритуальные костры, теснились подвыпившие горожане. Многие слонялись по улицам, громко обсуждая последние новости — грядущую свадьбу красавицы княжны с Ярополком, князем киевским.
— А слыхал, как она Владимиру-то ответила, лебедушка наша? — орал пьяным фальцетом невидимый Севке мастеровой. — Не хочу, говорит, робычича разути, хочу княгинина сына в мужья!
— Зря, зря князь дочке позволил глаголить, — негромко возразил благоразумный приятель пьянчужки. — Сам бы он тоже Ярополка приветил, да только слов злых избежал бы. Не простит Рогнеде князь новгородский, что мать его рабыней обозвала. Не к добру это.
— Да ладно тебе, Браге, выпей за невесту, — пьянчужка потянулся к собеседнику с чаркой, но тот брезгливо отстранился.
Стоявший справа от Севастьяна дружинник бросил на говоривших суровый взгляд.
Варяжский, скорее всего шведский наёмник, немолодой, кряжистый и седой, может, просто светловолосый, резко выделялся даже в сумерках. В отличие от горожан, дружинник носил доспех и шлем, но из оружия в глаза бросался только скрамасакс — боевой нож с односторонней заточкой в кожаных ножнах с бронзовыми обкладками. Вояка смотрел на осторожного горожанина с неприязнью, однако последняя реплика вполне отвечала мыслям патрульного.
— Ой, не к добру, — мысленно согласился с полоцким трезвенником Мясоедов и направился в обход деревянного храма, стоявшего неподалеку, в сторону княжеских палат. Он едва не упустил момент, когда от дома отделилась легкая тень, и женская фигурка, уже чем-то смутно знакомая, тонкая и хрупкая, в накинутом на голову платке, устремилась в сторону реки.
— Неужто Рогнеда? — Севастьян не мог поверить глазам. — Как она решилась? Ночью, в такое время! Еще обидит кто, не признавши.
Похоже, страшиться опасностей было не в характере юной княжны. Впрочем, смелость девчонки объяснялась гораздо проще. Приглядевшись, Мясоедов заметил силуэт огромного жесткошерстого пса, серой тенью следовавшего за хозяйкой. Ирландский волкодав! — едва не присвистнул он. Пожалуй, такому защитнику не всякий решится бросить вызов. Тоже, наверное, подарок какого-то неудачливого женишка.