– Я оставил на тебе след, – сказал он, обводя кончиками пальцев красное пятнышко. – Но не раскаиваюсь в этом.
Он всегда говорит о раскаянии. Он всегда будет ждать прощения. Прощения, которого она не сможет ему дать.
Глубоко вздохнув и чувствуя, как ее пульс восстанавливается, она посмотрела на него. Его взгляд был мрачным и жестким, безразличным к ее чувствам. Его мужественная красота стала ядом для ее уязвимого сердца. Если она даст ему хоть малейшую возможность, он не задумываясь уничтожит ее.
Он гладил ее волосы, скользя пальцами по длинным прядям, ласкал ее брови. Кончиком пальца провел по линии ее брови и дальше, по чувствительной и нежной коже носа. Большим пальцем он очертил ее рот, и Изабель содрогнулась от сладостного ощущения, разлившегося по ее губам. Она неосознанно потянулась к нему лицом, желая большего, жаждя новых ласк, стремясь к наслаждению.
Этого было достаточно, чтобы он понял, что настало время двигаться дальше. Ричард обхватил ее ладонью за шею и приник жадными губами к ее податливому рту. Его грубый поцелуй зародил в ней почти животную радость, и она открыла губы, приглашая его войти внутрь, отведать сладость ее мягкого языка, изучить его. Узнать ее. И он принял приглашение, погрузив свой твердый язык-меч в мягкую податливость ее рта, он сделал это быстро, решительно и легко, как будто вонзал нож в жертву. Его действия были смелыми, уверенными; его руки блуждали по ее телу, и, казалось, эти прикосновения доставляют ему не меньшее удовольствие, чем ей. Он хотел трогать ее. Он хотел ласкать ее.
Он крепко прижал Изабель к себе, обхватив обеими руками, и ее волосы темной пеленой окутали ее спину, свисая до самых простыней. Она осторожно обвила руками его шею, позволяя себе в первый раз прикоснуться к нему. Нет, не позволяя, а… не в силах больше противиться желанию почувствовать под пальцами его горячую кожу, ощутить силу его мускулов, раствориться в его мощном теле. Свободно прикасаться к нему хотя бы этой ночью.
Три года. Сумеет ли он за три года подарить ей ребенка?
Она охотно ответила на поцелуй, прижавшись мягкими полушариями грудей к его твердому как щит торсу. Он такой широкий, твердый, высокий. Он окутал ее своим телом, и она счастливо вздохнула, чувствуя себя в его объятиях так, как младенец чувствует себя в руках матери. Она терялась в нем, наслаждаясь каждой секундой этой прекрасной ночи.
Зарывшись пальцами в волосы, он откинул ее голову назад и впился губами в нежную шею. Он покрывал влажными поцелуями ее бархатистую кожу, мягкую и пульсирующую от желания, спускаясь все ниже, пока наконец его губы не сомкнулись на ее твердом возбужденном соске. Она застонала и не узнала собственного голоса: он прозвучал необычайно хрипло и грубо. Ее руки сами собой прижали его голову к своей груди, безмолвно требуя новых, более смелых ласк. Она не видела его лица: его рука все еще крепко сжимала ее волосы, запрокидывая назад голову, но она чувствовала на своей коже его прикосновения, его поцелуи, и этого было достаточно. Даже больше чем достаточно.
Ричард легонько покусывал кожу ее мягкой груди, и при этом его подбородок, покрытый отросшей за день щетиной, терся об ее чувствительную кожу. Внезапно его губы сомкнулись вокруг другого ее соска. Ричард стал нежно посасывать его, и Изабель буквально задохнулась от захлестнувшей ее волны блаженства. Она вцепилась в его волосы, пытаясь отстранить его голову, но пальцы не слушались, не желая прекращать эту сладкую муку. Он впился губами в нежную пухлую плоть рядом с ее плечом, оставляя на ней кроваво-красный след. Она хотела этого – она хотела, чтобы он пометил ее. Она хотела взять от него все, что он мог дать ей.
Изабель беспокойно заерзала, и он разжал пальцы, удерживающие в плену ее волосы. В ту же секунду она припала губами к его шее, даря ему свои нежные поцелуи, и он застонал в ответ на ее робкие ласки. Его реакция придала ей смелости, и она продолжала целовать его уже более уверенно. Его кожа была соленой и влажной, это был вкус настоящего мужчины. Изабель чувствовала, как кровь пульсирует у него в жилах под ее мягкими губами, и это пьянило ее. Она хотела большего. Она хотела слиться с ним, стать его частью.
Он поднялся на колени и потянул ее за собой. Она вся дрожала, руки не слушались, перед глазами словно стояла пелена. Но у нее хватило сил и желания прижаться к нему, провести руками по его широким плечам и вниз по крепкой спине. Он последовал ее примеру, обхватив ее своими сильными руками. Его пальцы блуждали по ее хрупкой спине, щекоча ее чувствительную кожу. Он спустился вниз по ее спине, взял в ладони ее ягодицы и крепко прижал Изабель к своему разгоряченному телу. Его руки были теплыми, движения резкими, почти грубыми. В каждом вдохе его и выдохе она слышала обещание блаженства.
Она всю свою жизнь мечтала, чтобы он обладал ею, и теперь радовалась его близости с ней. Не важно, куда это приведет. Она с радостью будет принимать его ласки, до тех пор пока они не затрагивают ее душу.
Его мужское естество стало твердым и огромным. И он прижал ее к себе, давая ощутить всю силу и размер своего желания. Она манила его своей мягкостью, своим теплом. Изабель развела бедра, приглашая его войти внутрь, в то время как он ласкал ее сзади. Убеждая его насладиться ею. Убеждая его взять ее.
Внезапно он оттолкнул ее, так что она села на кровать. Она вся истекала соками, томимая желанием. Все ее тело сладко ныло, стремясь к освобождению. Ее била дрожь, сердце стучало как бешеное, дыхание было частым и тяжелым. Низ живота болезненно пульсировал, как если бы там была кровоточащая рана.
Он мучает ее.
И делает это нарочно. Никому не удалось бы случайно добиться такого. Он делает это с определенной целью.
Ричард взял ее за плечи и мягко опустил на кровать. Она подчинилась ему, но в глазах ее светились смятение и непонимание, которые она тщетно старалась скрыть. Ее грудь тяжело вздымалась. Ричард встал с кровати и посмотрел ей в лицо. В темно-синей глубине его бездонных глаз светилось пламя, огненная страсть сжигала его изнутри.
Нет, она не произнесет ни слова. Не будет спрашивать, почему он ждет, зачем мучает ее. Она не покажет ему, как ей больно, не откроет, какую власть он имеет над ней. Она больше не будет выставлять себя дурой из-за него.
Ричард нежно поцеловал ее в губы, и она застонала, почувствовав отвращение к самой себе. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его темный силуэт. Она была так возбуждена, что малейшее его прикосновение приносило ей боль, и все же все ее существо жаждало большего.
Она просто дура.
Ричард прикоснулся к ее колену, и, хотя его прикосновение было очень нежным, она почувствовала, как горит под его пальцами ее кожа. Она приказала себе не поддаваться соблазну и не разводить ноги, приглашая его в себя, хотя именно этого ей хотелось больше всего на свете. Ей хотелось сомкнуть вокруг него свою плоть, чувствовать его кожу, черпать его огонь, раствориться в нем. Хотелось стать с ним одним целым, неразличимым, неделимым.
Но этого не должно случиться.
Он положил ладони ей на бедра и начал медленно ласкать их, потирать и массировать. Его прикосновения не приносили ей разрядки. Его пальцы все плотнее подбирались к средоточию ее жара, ее боли. Он играл с ней. Но она не будет притягивать его к себе, хотя ее руки невольно дрожат, так жаждет она прикоснуться к нему, обнять, прижать к себе. Она не будет просить его целовать ее, ласкать ее, взять ее. Не будет. Изабель сжала руки в кулаки так, что ногти до боли впились в нежные ладони. Она не уронит своего достоинства. Она должна выполнить свой супружеский долг, ничего более.
А он должен доставить ей удовольствие, но причиняет только боль.