– Об этом не беспокойтесь, – заверил Уильям. – С нами она в полной безопасности. Вы можете на нас положиться.
Ричард пожал руку сначала Уильяму, а затем Роланду.
– Я вверяю ее в ваши руки, – улыбнулся он. – Я оказываю вам огромную честь, потому что вы первые, кому я доверяю в этой жизни. Первые и единственные.
– Вы сделали правильный выбор, – сказал Роланд. – Мы не обманем вашего доверия.
– Вы сделали неверный выбор, – проговорила Элзбет, опустив глаза. На ее голову был накинут капюшон, скрывавший лицо, но все же он не скрывал ее красоты.
– Не я сделал его, леди, а мое сердце, – произнес Ульрик. Его глаза смеялись.
– А как же Элис? – нахмурилась Элзбет. – Разве еще вчера вы не дарили ей свое внимание? Должно быть, ваше сердце меняет свой выбор с каждым следующим ударом.
– Каждый его удар восславляет лишь вас, леди. – Ульрик драматично прижал ладонь к груди. – Только вас, даю слово.
– Не нужно мне ваших слов, – отрезала она, плотнее закутываясь в плащ. – Мы не знакомы и недели, в любой момент вы можете уехать.
– Но сердце мое останется у ваших ног.
– Хотела бы я посмотреть на эту картину, – сказала она с ухмылкой, которую постаралась скрыть в складках капюшона.
– Как вы жестоки, – усмехнулся Ульрик, беря ее за локоть. Она быстро отдернула руку. – Но это и есть доказательство вашей любви. Это воодушевляет меня. Будьте со мной жестоки, так я буду знать, что небезразличен вам.
– Вы ошиблись, – возразила она, – вы совершенно безразличны мне. И я не доверяю вам, Ульрик.
Он игриво улыбнулся и ответил:
– Мне не нужно ваше доверие, мне нужна ваша любовь. Ее я не предам.
Он снова дотронулся до ее руки и чарующе заглянул в глаза. На этот раз она убрала свою руку с великой неохотой, и, заметив это, Ульрик улыбнулся.
– Говоря так, вы предаете свою невесту, – бросила Элис через плечо. Ее светлые волосы ярким пятном выделялись в сумраке, и она, зная это, нарочно сняла капюшон.
Нахмурившись, Эдмунд оглянулся на Ульрика, который бесстыдно заигрывал с Элзбет, и нерешительно пожал плечами. В конце концов, это всего лишь игра, а в играх Ульрик был хорош, как никто другой.
– Я не предаю никого, кроме собственного сердца, – сказал он, и ему самому понравилось, как звучат эти слова в его устах. – Вы стремились ко мне, Элис, и вот я ваш. Повернитесь же ко мне, встаньте лицом к обретенному вами сокровищу.
Она повернула к нему свое бледное лицо.
– Ни одна женщина не назовет вас сокровищем! Неужели вы думаете, что каждая особа в юбке посчитает вас таким же драгоценным даром, каким вы сами себя считаете?
– Я вовсе не считаю себя драгоценным даром. Я только хочу, чтобы вы думали так обо мне.
– Можете хотеть, сколько вашей душе угодно, – проговорила она. Ее нежные локоны красиво обрамляли миловидное личико. – Но в конце концов вы окажетесь одиноким, никому не нужным дряхлым стариком.
– Но разве вы не хотели меня, Элис? – Ульрик пришел в замешательство. – Я думал… я думал, что нравлюсь вам.
– В прошлом. Все в прошлом. Но теперь я знаю, что должна быть верной своему суженому.
– А в будущем? – Он подошел к ней так близко, что его нога запуталась в ее шерстяных юбках.
– Что в будущем? – спросила она, не предпринимая попыток отодвинуться от него.
– В будущем весна расширит свои границы, наградит нас новыми вкусами и ароматами. Мы будем далеко от наших нареченных, но близко друг от друга.
Эти его слова, казалось, имели у девушки больший успех.
– Да, это так, – согласилась она. Его теплое дыхание овеяло ее щеку, его ладони заскользили по ее спине.
– А разве мы не должны использовать все благоприятные возможности, которые посылаются нам свыше?
– Свыше? – спросила она, отворачиваясь. – Вы считаете, что Господь хочет, чтобы мы согрешили? Нет, не отвечайте, я не хочу, чтобы вы все испортили своим глупым ответом.
С этими словами Элис ушла, оставив Эдмунда озадаченно смотреть ей вслед. Обернувшись через плечо, она бросила:
– Когда вы говорили меньше, вы были более привлекательным. Чтобы очаровывать женщин, нужно учиться и учиться.
– Эх, ему еще учиться и учиться, – сказал Уильям Роланду, стоя у своего уже оседланного жеребца.
– Да, новые сражения с Элис – это получше всяких тренировок, – заметил Роланд.
– Я бы смело ставил на него. Элис – весьма темпераментная девушка, а вокруг очень мало стоящих ее внимания мужчин. Ей волей-неволей придется обратить свой взор на Эдмунда, хотя бы просто потому, что больше не на кого.
– А как же Ульрик? А Джиллс?
– Ульрик надолго в Дорни не задержится, а Джиллс еще слишком юн.
Роланд улыбнулся и тряхнул головой.
– Ты недооцениваешь Ульрика. Для того, на что у многих уходят годы, ему достаточно и нескольких часов. А Джиллс? Он уже почти совсем стал мужчиной.
– Это твое мнение. Но что думает Элис?
– Пари? – спросил Роланд.
– Ставлю на то, что первым с Элис закрутит Эдмунд.
– Когда?
– Еще до завтрашнего вечера, – уверенно произнес Уильям.
– Заметано.
– Ты полагаешь, что у Эдмунда не получится?
– Нет, я просто уверен, что Ульрик, а то и Джиллс опередят его. Он успеет только открыть рот, чтобы выдать какую-нибудь с трудом заученную романтичную чепуху, а эти малые уже сделают свое дело, – сказал Роланд, небрежно приглаживая волосы. – Ты ведь не станешь учить его уму-разуму?
– А это является частью пари? – засмеялся Уильям.
– В этом есть необходимость? – удивленно приподнял брови Роланд?
В ответ Уильям только еще громче расхохотался.
– В этом есть необходимость, ведь я могу в любой момент понадобиться тебе! – сказала Элзбет, довольная, что может найти уважительную причину, чтобы уехать подальше от Ульрика и его назойливого остроумия.
– Я так не думаю, – возразила Изабель. – Поездка в Молтон не потребует…
– Пожалуйста, Изабель, – спокойно проговорила Элзбет. – Всем известно, какие обстоятельства связывают Дорни и Молтон. Я буду рада поддержать тебя даже просто молитвами.
Изабель взглянула на тихо, но решительно стоящую рядом с ней девушку. В ней чувствовалась скрытая сила и спокойная уверенность. О том, чтобы такой человек был рядом в трудный час, можно только мечтать.
– Что ты знаешь или думаешь, что знаешь? – мягко спросила Изабель.
Элзбет опустила голову, уставившись на подол своего платья.
– Лорд Хенли уехал отсюда, увозя с собой голову Адама. У Дорни с Молтоном очень много камней преткновения.
– Да, – согласилась Изабель. Ее глаза затуманились от нахлынувших мыслей. – Это так. И для этого есть свои причины.
– Да, миледи, есть, – сказала Элзбет, вспоминая окровавленную голову Адама. – И все же разве Господь не говорит, чтобы мы любили ближнего как самого себя и молились за ненавидящих нас? Я буду молиться за всех нас, Изабель.
Изабель опустила глаза на стоящую рядом с ее лошадью девушку и грустно улыбнулась.
– Тогда езжай с нами, мы будем очень рады твоей компании, Элзбет. И молись за нас, потому что это приключение, я уверена, потребует от нас немало сил и решимости.
– Договорились, – ответила та, и глаза ее засветились. – Я с удовольствием разделю все ваши невзгоды.
– Мне кажется, ты не видишь удовольствия в том, что я еду с тобой, – обратилась Изабель к Ричарду, когда они медленно ехали навстречу холодному влажному утру.
– Ты на редкость проницательна, – сказал он, глядя перед собой. – Тебе не нужно было ехать.
– Нет, нужно было, – сухо сказала она.
Позволить Ричарду отправиться в Молтон без нее? Нет. Никогда. В Молтоне прошла их юность, а Хенли и Бертрада были им как отец и мать. Хотя для Ричарда Бертрада была много больше, чем мать. Что заставило его поддаться ее чарам?
Изабель задумчиво смотрела на Ричарда. На фоне тяжелого свинцово-серого неба его лицо казалось мрачным и жестоким, а черты острыми. Он совсем не был похож на мужчину, который прыгает из одной женской постели в другую, хотя признался ей именно в этом. Кто внушил ему такое? Ответ ждал их в Молтоне. Изабель почему-то была уверена, что именно в нем кроется разгадка непонятного поведения Ричарда.