Последним, кто выходил из адептов был Гвен Лангедок, но не успел он догнать своих товарищей, как раздался стук падающего тела Хурина Мордерата и охрана, увидев бывшего наместника на полу, задержала юношу.
Допрос всех адептов не дал ровным счетом ничего, в гостиную во время аудиенции никто не входил. Однако вскрытие тела покойного показало, что незадолго до смерти, по мнению целителя не позднее чем за двадцать минут, на нем появилась царапина от острого предмета через которую в кровь попал яд, отправивший бывшего наместника в Вечность. По этой причине было решено поместить в казематы Тайной канцелярии Гвена Лангедока, а остальным адептам запретили покидать империю.
Розыскные мероприятия не позволили раскрыть убийство по горячим следам.
Я смотрела на свиток с планом комнаты, где проходила аудиенция. На ней было указано два входа, один - основной, под охраной службы безопасности дворца, но был и другой, из внутренних покоев дворца. Адепты утверждали, что оттуда никто не появлялся. Тогда каким образом была получена царапина, приведшая к гибели Хурина, было неясно.
Тексты опросных листов адептов едва ль не слово в слово повторяли друг друга, никто не видел посторонних лиц, все сидели чинно на своих местах и общались с главой Финансовой канцелярии. Мердок Зархак вел стенограмму беседы. Ее расшифровали, и следующий свиток представлял собой вопросы адептов и ответы Хурина Мордерата.
Я отложила свиток на мгновение и задумалась, что-то царапало меня, но я пока не могла понять, что именно и вернулась обратно к допросу адептов. Внимательно перечитывая свиток за свитком, я наткнулась на странный момент в описании гостиной.
Приемная Хурина Мордерата представляла собой квадратное помещение, в котором не было окон. Стены покрыты фактурной штукатуркой терракотового цвета. На них висели картины, наместник был не только покровителем театров империи, но и страстным коллекционером. Потому на стенах приемной нашли свое место интересные, но не самые дорогие с точки зрения финансовых затрат, произведения малоизвестных художников.
Посредине гостиной находился овальный стол красного дерева в окружении мягких стульев, за которым и располагались адепты. Посреди стола в низкой глубокой вазе были цветы из императорской оранжереи. Во главе стола стояло массивное дубовое кресло, в нем сидел Хурин, а за его спиной была глухая стена, в левом углу которой - неприметная дверь, ведущая во внутренние покои дворца.
У стены, находящейся за креслом бывшего наместника стояли огромные вазы, в половину человеческого роста, с живыми цветами. Все адепты утверждали - ваз было три.
И только Гвен Лангедок настаивал на том, что вместо третьей вазы он видел юную леди, невысокого роста, красивую, с длинными белыми волосами. Она гладила покойного по плечу, нежно улыбаясь ему, и Хурин знал о том что девушка рядом. А потому был очень довольным, разговорчивым и сыпал разными примерами из своей деятельности, как будто желал произвести впечатление.
Адепты Мердок Зархак и Кевин Баррен на вопрос следователя о том, что из себя представляет тот или иной адепт, такие вопросы были заданы всем, заявили что Гвен Лангедок отличается бурными фантазиями, тщась доказать всем что он истинный представитель своего рода, но на самом деле, являет собой пустышку, злоупотребляющую различными травками. По их мнению, эти усилия адепт прикладывает по причине своего внебрачного рождения и комплекса неполноценности.
Кроме того, как утверждали адепты, Гвен сам задержался в приемной Хурина, тогда как тот настаивал на том, что Хурин попросил его задержаться чтобы задать вопрос, после которого и отпустил юношу. А если учесть, что за статьями в "Дамском угоднике" о финансовых проблемах империи стоял Гвен Лангедок, несмотря на его утверждение, что он не имеет к этому никакого отношения, он и был заключен под стражу.
Характеристика адепта Гвена Лангедока гласила: юноша очень замкнутый, плохо идет на контакт с окружающими, много усилий прикладывает к учебе, вследствие чего является одним из лучших студентов Академии, близких друзей не имеет, крайне недоверчив. Отношения с отцом, который признал его в возрасте двенадцати лет, сложные. Юноша уважает его, относится к нему с почтением, но речи о любви и теплых отношениях не идет. В имение отца за время учебы отправлялся один раз, на свое совершеннолетие, в остальное время отказывается. Особых даров за юношей не замечали.
Я вчитывалась в протоколы допросов адептов, и меня не отпускало ощущение, что-то в них не так. Нет, прямо под запись ни один из них не сказал, что Лангедок - лжец, но фразы о том, что он фантазер и давно путает реальность с вымыслом, проскальзывали у всех. Намекали о его увлечении травяными сборами, рождении от матери-ведьмы и интересом к колдовским практикам. Однако слов из песни не выкинешь, в характеристике Гвена Лангедока данной куратором и завизированной ректором Дарием Киром, было черным по белому написано, у адепта прекрасная физическая подготовка, которую он поддерживает регулярными занятиями.