Выбрать главу

Ответом Вульфа стал долгий вздох.

- Конечно. Простите.

- Почему бы тебе не покинуть свою комнату хотя бы на какое-то время? Прогуляйся. Сходи в магазин. Не знаю, займись чем-нибудь.

Парень посмотрел на него так, как будто только что получил награду «пустышка года». Золотые кольца в его брови и на его ухе выглядели довольно насмешливо. Почему Сойер вдруг ощутил такую заботу о нем? Как, девятнадцатилетний парень мог так неохотно выбираться из дома? Он напомнил себе, что нужно проявить терпение.

Именно терпение и понимание, в конце концов, позволят ему выиграть. Этому пареньку пришлось многое пережить, и он должен был помочь ему.

- Почему я должен носить ту нелепую одежду, которую вы мне купили, устраивая из всего этого такой маскарад, будто бы я какая-то декорированная игрушка? Или пить эспрессо и делать вид, что я не помню всего своего дерьма и просто вести себя, как какая-нибудь супермодель? Нет, спасибо. Я останусь здесь.

Сойер бросил взгляд на его повседневную одежду, которая почти никогда не менялась. Выцветшие джинсы с дыркой на колене. Потрепанные черные ботинки. Белая футболка.

Соответствующая кожаная куртка. Образ довершал решительный взгляд, ну, просто молодой Джонни Депп, только в наши дни. В общем, его не волновало, что носит этот болван, пока он не заявлялся к нему в офис. Он попытался переменить тему.

- Ты не должен носить то, что тебе не нравится. Я думал, что тебе нужно будет усердно учиться. Но твой Итальянский – удивителен, ты освоил его гораздо быстрее, чем я в свое время.

- Это бабский язык.

Сойер откинулся назад и расхохотался. Этот парень мог заговорить кого угодно.

- Ладно. Оставайся здесь, но, только попробуй тронуть мою последнюю бутылку «Peretty» - ты ещё несовершеннолетний. И не используй мой дом в качестве наживки, чтобы заманить сюда какую-нибудь красавицу. Ты связался с отделом продаж по тем вопросам, которые я указал?

- Да, всё сделано.

- Спасибо, Винсент.

Это имя слетело с его губ, прежде, чем он успел сообразить, что оплошал. Горячие голубые глаза сузились от ярости, мальчик сжал кулаки. Перед Сойером по-прежнему стоял ребенок, но ребенок, который боролся со своими внутренними демонами. Про демонов Соейру было известно очень многое и не понаслышке.

- Больше никогда не называйте меня так, - он почти что шипел, - никогда. Меня зовут Вульф.

Он вскинул свои руки кверху.

- Прости. Еще не привык к этому.

Сойер резко повернулся и вышел из комнаты, оставив мальчика в покое. Дерьмо, разговоры с ним вечно напоминали ему чертову яму со змеями. Один неверный шаг и ты можешь потерять свою хренову ногу. Он должно быть совсем свихнулся, думая, что может сосуществовать с этим парнем мирно. Что и того хуже, его внушительное самолюбие сподвигло его притащить этого болвана из Нью-Йорка в Италию и попробовать его в бизнесе. Они не были родными. Но он должен был ему помочь. И Вульф, который теперь мог почувствовать себя свободным, проявлял такую крайнюю враждебность, будто его заднице снова угрожало тюремное заключение.

В судебных записях он значился как Винсент Солдана. Три месяца назад, парень заявил своему опекуну, что больше не станет откликаться на свое настоящее имя, и попросил называть его Вульфом.

Глубокий смысл его просьбы сжигал его изнутри и пробуждал неприятные воспоминания, с которыми Сойер всё ещё боролся. Дьявол, он поступил бы точно так же, изменил себя и стал жить под новым именем в попытке начать всё заново. Создание новой личности могло бы ему помочь, пусть дерьмово, но идти дальше, идти вперед. До сих пор, старое имя его подопечного невольно слетало с его губ, именно поэтому, совершив такую ошибку сегодня снова, он просто сбежал. Ему нужно было постараться запомнить.

Легкая усмешка тронула его губы. Но, черт возьми, Вульф был таким же как, и он, в нем тоже горел адский огонь.

Сойер понял это сразу, словно тот самый огонь вел этих людей лишь двумя путями: преступной жизнью, где нужен был острый ум и знания о том, где и как можно взять достаточное количество денег для того, чтобы заглушить внутреннюю боль. Или большой дорогой, которая обычно представляется не в столь выгодном свете, и боли в ней намного больше, чертовски много.

Он предложил ему большую дорогу. И Вульф её выбрал. Оставив всё остальное далеко в прошлом. Оставив свой сраный дом.

Его сотовый телефон резко зазвонил, прервав его мысли. Он не узнал входящего номера, но все равно ответил на звонок.

Знакомый голос зазвучал на линии и Сойер замер. Мимо него тотчас же пронеслись воспоминания: те, что заставляли его улыбаться и те, что заставляли его чувствовать тупую боль, и тот переломный момент, который он никогда не забудет.

Он перешел на итальянский, и они обменялись парой вежливых слов.

Он слушал её до тех пор, пока она не замолчала, ожидая от него ответа. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Напряжение давило на виски, но он боролся с собой, отчаянно отказываясь вновь погружаться в воспоминания, которые напоминали ему страшные истории Тима Бёртона, нежели добрую диснеевскую сказку.

- Да, спасибо за приглашение. Я буду там.

Он повесил трубку и пошел переодеваться.

***

Джульетта шла вверх по мощеной тропинке, и впервые за многие дни почувствовала, как расслабляется. Мышцы её шеи и плеч становились слабее с каждым прикосновением её босых ног к земле, её окружало тепло её семьи и крепкие объятия близких ей людей.

Их трехэтажная вилла сочетала в себе простые изящные линии и взмывающие ввысь арки. Майкл настаивал на продаже дома, чтобы построить Матушке красивый замок, как и подобает их происхождению, но Матушка лишь засмеялась и сказала, что умрет в этом доме, потому что здесь жил их отец. Джульетта не винила её.

Их владения составляли более пяти акров земли, расстилаясь по всему периметру, что позволяло любому созерцать потрясающую красоту Альп. Бергамо был идеальным местом для семьи, он открывал невероятный пейзаж старого и нового миров, разделенных на два города: нижнего - Citta Bassa и верхнего - Citta Alta. Их имение было завидной собственностью, с выразительными железными балконами, большим теннисным двориком и бесконечными садами лимонных и оливковых деревьев. Джульетта открыла дверь и направилась в сторону кухни.

Повсюду располагались резные сосновые столы и стулья невероятно тонкой ручной работы, они были своеобразным свидетелем тех былых времен, когда они собирались все вместе на семейные ужины и традиционные семейные собрания. Ковры с роскошной вышивкой застилали полы в доме. Теплые тосканские цвета красного, золотого и зеленого манили и притягивали, заставляя её сердце бешено колотиться. Резкий запах цитрусовых, соленых оливок, базилика и красного помидора. Невообразимо длинная гранитная столешница занимала всю правую сторону кухни и открывала взору различные кувшины и корзины со свежими фруктами. Из кастрюли с кипящей водой валил пар; на тарелке красовалось запеченное мясо; ломтики ещё горячего хлеба довершали эту картину. Улыбка тронула её губы, на душе стало ещё теплее.

Она была дома.

- Мама?

Матушка Конте отвернулась от плиты, развернувшись к дочери.

- Боже, я не слышала, как ты вошла. Проклятый слух. Совсем недавно, я поймала твою сестру в нескольких милях отсюда, когда она собиралась незаметно улизнуть из дома через окно, чтобы встретиться с Домиником. Сейчас, я не в состоянии услышать, даже как хлопает входная дверь.

Джульетта рассмеялась и обняла её. После рождения четверых детей, успешного продвижения их пекарни и похорон любимого мужа, её мать по-прежнему обладала огромной жизненной силой, которая горела в ней негасимым огнем. Её длинные седые волосы были всегда завязаны сзади в тугой узел, она ходила с палкой, которая помогала ей держаться на ногах, потому что её больная спина часто давала о себе знать. Уже несколько лет Джульетту сильно пугают проблемы с маминым сердцем, хотя, она и стойко переносила все свои болезни.