Она видела мужчину, которого он прятал за стенами, стенами своего прошлого, которым он отказывался делиться. Джульетта думала о той ночи, когда он признался в какой-то части его прошлого. Она знала, как это было сложно для него, вернуться в кошмары. Драгоценный дар, который значил для нее больше, чем что-либо еще. Он узнал о ее сломанной уязвимости и пытался дать ей что-то, чтобы освободить ее. У Сойера был удивительный потенциал, чтобы дарить, но он сплелся с таким количеством плохих вещей, что он научился сбегать. Тот момент, когда она поставила перед ним тарелку пасты, изменил ее. В такой простой акт рабства, она поняла, насколько большего она хотела от него. Сколько еще жаждала дать.
Она хотела быть женщиной, на которую он мог опереться, с которой мог смеяться и которой мог доверять. Будучи посреди своей семьи, в окружении отношений, которые были настоящими, она почувствовала искушение тянуться к большему. Хотел ли он тоже большего? И если она, наконец, станет достаточно храброй, чтобы открыть ему правду, не отвергнет ли он ее?
До тех пор, пока ничего не говорилось вслух, они могли все продолжать. Она могла рассчитывать на общение с ним и его физическое внимание ежедневно. Зачем портить это, сказав три паршивых слова? Она не была такой же смелой, как ее брат и сестры.
Ее неловкий опыт в отношениях только подтвердил ее неспособность связываться с мужчинами. Может быть, именно поэтому ее мать заставила ее выйти замуж под видом бизнеса, потому что она почувствовала внутреннюю трусость Джульетты в отношении к любви.
Жалкая.
Она не слышала его шагов. Его руки сжали ее плечи и прижали ее к его груди. Джульетта вдохнула его запах, ее руки обернулись вокруг его, она вцепилась в то, что он мог ей дать. Его тело. Ночь за ночью. Часть его всегда будет принадлежать ей, так же, как и она принадлежала ему. Он заставил ее сказать слова, перед тем как скользнуть в нее, слова давались легко, без чувственных пыток.
Она отдала бы Сойеру Уэллсу душу, если бы он попросил.
Сексуальная химия горела и шипела между ними.
Ее тело смягчилось, ее бедра расставились, чтобы позволить ему немедленно войти. Она чувствовала его наготу, его эрекция толкнулась в щель между ее ягодиц, прося большего. Она ждала, пока начнется игра – темный мир, которого она жаждала, доминирования и подчинения, натянутых нервов и обнаженной плоти.
Он медленно повернул ее. Обхватил ее щеки. Овладел ее ртом.
Его язык заявлял на нее права медленными толчками, будто начиная танец. Она открыла и позволила ему стащить с нее халат. Ткань соскользнула на пол в лужу шелка. Его руки обхватывали, ласкали, но ей не нужна была прелюдия – целый вечер, проведенный в его компании, сплел свое собственное заклинание. Его палец погрузился в ее опухшую плоть и нырнул глубже.
Сойер поднял ее, не прерывая поцелуй. Ее ноги плотно обернулись вокруг его бедер, и одним медленным скольжением, он погрузился в нее.
Дом.
Она приветствовала его, сжимаясь вокруг его члена. На этот раз не было игры, не было дразнящих укусов или признаний, срывающихся с ее губ. Были только его задержки дыхания, скала его бедер, сила его рук, размах его языка. Она разрушалась вокруг него, не нарушая хватки или связи, и он пролил свое семя внутри нее без барьера презерватива, его зубы мяли ее нежные губы в примитивном мужском заявлении прав.
Все еще внутри нее, он подошел к кровати и опустил их, не нарушая контакт. Правда вертелась на ее губах, но она была слишком напугана, чтобы говорить. Ее имя, произнесенное шепотом, было последним, что она запомнила.
Глава 15
Сойер поднял своё пиво и чокнулся им с пивом Макса. Морозное варево скользнуло внутрь, охлаждая и прочищая глотку. – Salute(ит. Твое здоровье). И пусть оно будет очень долгим, мужик.
- Да, как с Вегасом. Когда ты пытался соблазнить мою жену.
- Если бы я не подтолкнул тебя тогда, ты бы никогда не женился. Просто называй меня Купидон.
- Да, я все ещё не чувствую себя тепло и комфортно с этой мыслью. – Его друг чокнулся своим пивом ещё с Майклом и Ником, которые были вовлечены в оживленную дискуссию «Гуччи против Прада». Он показал на них большим пальцем. – Они хотят разрушить нашу репутацию настоящих мужчин. Что, черт возьми, случилось с «футбол против бейсбола?»
Сойер усмехнулся. – Давай просто назовем их транссексуалами. Они захотят надрать нам задницу.
- Кто это?
- Тебе лучше не знать, мужик.
Район Брера содержал в себе исключительный микс из клубов, баров и ресторанов. Настоящая ночная толпа начинала собираться здесь примерно после десяти, но после рабочего дня, отпраздновать его окончание, люди приходили уже около пяти. Сойер редко оставлял время для общения, особенно на местных горячих точках, но после экскурсии по Purity и траты нескольких часов на то, чтобы набросать хороший план, он чувствовал себя достаточно хорошо, расслабляясь и зависая со своим старым другом. Макс был одним из близких ему людей, и Сойер знал его честность наряду с сухим юмором, которым он говорил с ним. После их драки на яхте в Греции из-за случайной женщины, они наладили свою связь, которая только укрепилась, когда Макс встретил Карину, а потом и женился на ней.
- Как тебе замужняя жизнь? – спросил Макс.
Этот провокационный вопрос заставил его сделать паузу. – Хорошо.
Его друг поднял брови. – Почему мне кажется, что здесь сокрыто что-то более глубокое? Ты не тот человек, который станет бросаться в свадебный омут, поскольку слово обязательствоиспользуют, чтобы люди совершали опрометчивые поступки. Любовь с первого взгляда?
Он хотел, он мог сказать правду. Он был просто одной сплошной горячей сумятицей. Занятие любовью со своей женой прошлой ночью превзошло их обычные спальные игры. Все менялось, быстро, крутой склон продолжал подниматься вверх в безумной спешке, стараясь сбросить его вниз. Сойер сделал ещё глоток пива. – Что-то вроде того.
Его друг смотрел на него долго и внимательною – Ты знаешь, что ты можешь поговорить со мной, верно? Я знаю, Джульетта сестра Карины, но, если бы я думал, что ты просто кусок говна, я сел бы на ближайший рейс, чтобы помешать этому. Я видел вас вместе. Она единственная.
Сойер поднял свой взгляд на друга и вздрогнул. – Что заставляет тебя говорить все это всего через несколько часов?
Макс пожал плечами. – Ваша связь. То, как вы смотрите друг на друга. И ты кажешься другим. Менее…
- Менее что?
- Загнанным.
Сойер дернулся. Он открыл было рот, чтобы ответить, но Майкл и Ник скользнули в кабинку со своим пивом.
- Что это мы тут обсуждаем? – Майкл кивнул.
Макс закатил глаза. – Женщин. Что же ещё?
- Букет анютиных глазок, - пробормотал Ник. – Эй, к слову о женщинах, разве мы не опаздываем? Мы должны забрать их в пять, верно? У кого есть часы?
Двое других мужчин взглянули на свои дизайнерские часы Zannetti. – Да, допьем пиво и будем сворачиваться.
Майкл отметил. – Я уже никуда не пойду. А вы?
Макс и Ник покачали головами. – Нет. Не то, чтобы раньше я веселился сильнее, но, после того, как дети вернулись, это просто сумасшествие. Мне повезло, что я хоть иногда могу проводить время наедине с Алексой.
- То же самое и с Мэгги. Эти ребята занимают все наше время. Хотя, это стоит того. А что насчет тебя, Макс? Спорим, ты по-прежнему поражаешь …
Макс фыркнул. – Ты что, шутишь? Мы не планируем иметь детей ранее следующего года, мы полностью обессилены. Наш плотный рабочий график сводит нас с ума, мы устали на все десять. Жалкие.
Сойер хмыкнул. – Смотрю я на тебя. Наконец, сидишь за пивом с парнями, а все ноешь. Наслаждайся этим. Живи этим. Черт, это все мое волнение, я с нетерпением жду Роккимарафона с Джульеттой и Вульфом.