– Он же все тебе оставил, и квартиру, и машину, и гараж…
– Еще бы! – уже с явной агрессией в голосе воскликнула подруга. – Он очень дорожит мнением окружающих и своим собственным спокойствием! Да он последние штаны отдаст, лишь бы благородство свое показать и принципы. Гадить в душу ближнему ему принципы, видишь ли, позволяют, а материально ущемлять – это кощунство… Да и то сказать, что ему эта машина и квартира… у него есть где жить и на чем ездить тоже. А гараж около нашего дома вообще ему не нужен по идее…
– Ты просто обижена на него, Тань, вот и говоришь такие вещи… – решила вступиться я за Володю. – Не многие мужики на такие жесты способны. Согласись…
– Это и бесит, – неожиданно грустно заявила Таня, опускаясь на откидной стульчик. – Он, как ушел, весь такой благородный стал и добрый, что тоска берет. Но я-то знаю, стоит ему вернуться, как все снова станет невыносимым. Мне все вокруг столько твердят, что он такой хороший и меня любит, что выть хочется иногда. Неужто это я такая никчемная баба, что этакий вот мужик идеальный со мной просто не может рядом существовать, даже несмотря на любовь и возвышенные принципы?..
– Не говори ерунды, Тань. – Мне стало жалко подругу до слез. – Ты же сама знаешь, что ты просто отличная женщина. Красивая, умная, добрая, отзывчивая… А Вовчик твой просто козел самовлюбленный. Ему деньги глаза затмили. Да так, что он перестал понимать и ценить то, что вокруг него…
– Сама только что защищала его… – пробурчала подруга, вытирая слезы.
– Да не защищала я. Просто сказать хотела, что остальные мужики еще похлеще себя ведут, твой Вова не из самых подлых… и еще, что жалеть-то нужно не тебя в этой ситуации, а его. Он скоро придет в себя, поймет, что потерял, да только рядом уже никого не будет. Ни жены, ни друзей… Даже если с бизнесом все нормально будет. А представь, вдруг он прогорит…
– Не дай бог, – испугалась Татьяна. – Для него это и правда будет трагедией. Он ведь на этот свой бизнес все поставил. Всю жизнь.
– И после этого ты говоришь, что не любишь и что он тебе не нужен! – улыбнулась я.
– Кого интересует, что мне нужно, а что нет?.. – снова погрустнев, вздохнула Таня. – Но я точно знаю, что жить так, как последнее время, я уже не смогу. Такое унижение просто сведет меня в могилу…
– Ты считаешь, что работать проводницей, сутками трястись в вагонах, глотая пыль и вытирая грязь, лучше? – усмехнулась я. – С кем попало знакомиться, чтобы тоску свою развеять…
– Лучше, – твердо ответила Татьяна. – Быть пустым местом намного тяжелее. И получать одни плевки, когда другим дарят цветы и улыбки, невыносимо. Да что я тебе объясняю, ты и сама все знаешь…
В этот момент дверь вагона хлопнула, и мы увидели солидную фигуру Афанасия Петровича, вплывающую в коридор. Подруга шустро нырнула в купе, чтобы скрыть зареванное лицо, а я повернулась к начальнику.
– Все прохлаждаетесь, Крылова? – желчно поинтересовался он. – Почему опять в чужом вагоне? Начали уже уборку?
– Да нет, Афанасий Петрович, отдыхаем. Как обычно, начнем мыть вагон, когда в резерв приедем, – вежливо ответила я.
– Вам бы только время тянуть… Всех на вокзале высадили? Вещи никто не оставил? Из оборудования ничего не поломали?
Начальник задавал свои обычные вопросы, помечая мои привычные отрицательные ответы в своем потрепанном блокноте. Я автоматически так же привычно отвечала, думая совершенно о другом. Разговор с подругой совершенно неожиданно разбередил уже практически затянувшуюся рану в моей душе. Конечно, мой Вадик ничего общего с Володей не имеет, да и прожили-то мы с ним всего ничего, меньше трех лет… но все равно предательство мужа и меня задело не на шутку…
– Крылова, ты спишь, что ли? – От грозного окрика Хоттабыча я чуть ли не подпрыгнула.
– Извините, Афанасий Петрович… я не расслышала…
– Распишись, говорю, под показаниями. – От своей уже набившей всем оскомину шутки Юрьев подобрел. Он сунул мне в руки свой потрепанный блокнот с ручкой и спросил: – А Петрова-то где опять? Снова прихватило?
– Она переодевается, – торопливо расписываясь, ответила я, видя, что на лице начальника снова появляется тревога, а вместе с ней и недовольство. – Она выздоровела полностью и теперь готовится к уборке вагона.
– Ну хорошо… – проворчал он. – Как у нее в вагоне? Жалобы? Поломки? Вещи оставленные?
– У Татьяны все прекрасно, – поспешила заверить я Юрьева. – Как обычно, все по высшему разряду. Тань, распишись! – Я постучала, через секунду из щели высунулась ее рука, поставила не глядя роспись и снова захлопнула дверь.