Она нащупала выключатель. Вся простыня под ней была залита кровью. Она смотрела на нее целую вечность, отказываясь поверить в то, что видела. Боль стала еще более сильной, словно кто-то повернул ножи внутри. Руфа издала дикий стон отчаяния.
Она еще не исправилась. Ее все еще наказывали. Она висела на самом краю мира, и больше не было абсолютно никакого оправдания ее существованию.
Глава тринадцатая
— Я думала о том, чтобы убрать стену между кухней и буфетной, — сказала Полли. — Чтобы сделать одну большую, теплую комнату, похожую на кухню в Мелизмейте, но почище и поаккуратнее. Я хотела бы воссоздать прежний дух этого дома.
Она подошла к столу, держа в руках белый будничный кофейник марки Уэджвуд, и налила ароматного черного кофе в его большую чашку с горячим молоком. Он что-то рассеянно пробормотал и с такой силой перевернул страницу «Гардиан», что смахнул на пол кусочек тоста, даже не заметив этого. Рэн не мог одновременно делать несколько вещей, а чтение «Гардиан» поглотило все его внимание.
Полли наклонилась поднять тост. Рим — в очередной раз напомнила она себе — был построен не за один день. Рэн не обращал внимания на то, что было вокруг него, и процесс великого обновления шел мучительно долго, но изменения уже были заметны. Она позволила себе смотреть на все это с оптимизмом. Его убогая кухня была теперь по крайней мере чистой. Стол был оттерт, появились новые стулья, фарфоровая посуда и кастрюли. Полли одержала безоговорочную победу над прежней хозяйкой, и сейчас, в этот холодный ноябрьский день, у них на кухне было тепло и уютно. Нужно будет не забыть разжечь заранее камин. В деревне они привыкли мерзнуть и видеть пар от своего дыхания за обедом. В отличие от Лондона здесь это вовсе не было признаком бедности.
Она продолжила намеренно веселым уверенным тоном, которым она старалась говорить каждый раз, когда ей необходимо было уговорить Рэна.
— И раз уж мы об этом заговорили, нам действительно следует убрать стену между общей комнатой и тем, что ты так мило называешь гостиной.
Рэн, сосредоточенно уткнувшийся в газету, машинально допил кофе и стал ковырять концом серебряной чайной ложки в ухе.
— Когда-то это, наверное, была настоящая гостиная, — сказала Полли. — Это будет большая гостиная. Я думаю, в ней должно быть много света, что характерно для таких домов в раннем георгианском стиле, как наш. — Она вздохнула. — Если бы у меня была волшебная палочка, я бы сделала так, чтобы все было готово уже к сегодняшнему вечеру. Я сделала все, что смогла, но это все еще кошмар для хозяйки дома. Туалет внизу просто в ужасном состоянии. Это еще одно, чем необходимо заняться до наступления зимы. — Она села за стол напротив него, выжидающе сложив руки на столе.
Рэн взглянул на нее.
— Хм-м?..
— Я говорю о туалете внизу.
— Он что, опять засорился?
Полли снова вздохнула.
— Нужны новая раковина, новый унитаз, новая дверь и эта великолепная темно-зеленая краска, которую делает Джон Оливер. И мне еще нужно решить, подойдут ли туда гравюры, изображающие сцены охоты восемнадцатого века; я пока сомневаюсь, не могу понять: классический стиль — не слишком ли это банально и избито?
Рассеянно-непонимающее выражение исчезло с лица Рэна.
— Послушай, Полл, это будет стоить чертовски дорого.
Она улыбнулась, отпив кофе и наслаждаясь созданной ею безмятежной картиной.
— Я понимаю, это огромный проект, но его можно осуществлять поэтапно. Я могла бы воспользоваться услугами фирмы Бикерстафф. Их услуги очень дороги, но они стоят того — так сказала мне бедняжка Руфа всего за несколько дней до того, как сбежала от мужа.
Рэн не был готов к тому, чтобы перейти к разговору о Руфе.
— Это будет стоить огромных денег, — повторил он. — В его лучистых глазах появился упрямый блеск.
Полли проговорила ласковым голосом:
— О, дорогой, тебе не стоит беспокоиться об этом. Я не Кристина Онассис, но достаточно обеспечена, чтобы позволить себе немного перестроить этот дом. Я рассматриваю это как вложение в будущее.
— Но это твои деньги, — сказал Рэн. — Я не могу позволить тебе тратить свои деньги на мой дом.
Полли прошептала:
— Это наши деньги. И наш дом.
Его безупречные брови угрожающе сошлись вместе.
— Если хочешь знать правду, я не хочу больше никаких изменений. Мне нравится все как есть.
— Ты говоришь глупости, — начала сердиться Полли. Ей уже трудно было сохранять спокойный и беззаботный тон. — Не может же тебе нравиться весь этот беспорядок.