— Мне нужна гостиная для медитации.
— Ты сможешь медитировать в новой гостиной.
— Почему ты хочешь снести все мои стены? — жалобно спросил Рэн. — Это мой дом!
Свадебное платье Полли все еще висело в синем защитном мешке для перевозки трупов на дверце шкафа. Она не думала, что должна напоминать ему о таком очевидном факте — о том, что это и ее дом тоже. Она улыбнулась, глядя в его божественные глаза. — Милый, честно говоря, я не собираюсь разрушать твой дом. Я знаю, что без конца твержу о новом оформлении интерьера. Я просто очень волнуюсь насчет сегодняшнего вечера.
— Сегодняшнего вечера? — с невинным видом переспросил Рэн.
Она снисходительно рассмеялась.
— Ты забыл, не так ли? Сегодня я устраиваю обед для Хьюго, Джастин и родителей Хьюго.
— О, хорошо…
— Признаюсь, что я всегда очень нервничаю, когда готовлюсь к приему гостей. Мне так давно не приходилось готовить праздничный обед, я бы с удовольствием снова пригласила бедняжку Руфу, если бы только она не вышла замуж за деньги, а потом не сбежала со своим любовником и не бросила это занятие. Я не знаю больше никого, кому бы я могла доверить этих фазанов.
Рэн сложил газету. С видом человека, приготовившегося к расстрелу, он проговорил:
— Дело в том, что, мне действительно очень жаль, меня здесь не будет.
В воздухе повисла тишина. Губы Полли побелели и сжались от ярости. Этот званый обед был необходим ей для того, чтобы познакомиться с местным обществом. Жизнь в деревне обязывает поддерживать отношения с нужными соседями; к сожалению, покойный отец Рэна об этом не побеспокоился. Родители Хьюго были крупными землевладельцами и весьма заметными фигурами в этом районе Глостершира. Как смеет Рэн вести себя так, словно он впервые слышит о сегодняшнем званом обеде, когда она уже несколько недель мучается над составлением меню.
— Конечно же, ты будешь здесь, — сказала она. — Где еще ты можешь быть?
Он смотрел на нее с несчастным видом.
— Дело в том, что сегодня пятое ноября.
— И…
— Извини, что я забыл сказать тебе, но Нэнси пригласила нескольких человек на праздник с фейерверками.
«Проклятая Нэнси, — раздраженно подумала Полли, — почему она не может уехать обратно в Лондон?»
— Ну, я думаю, она поймет, если ты скажешь, что не можешь прийти.
— Я должен быть там, — проговорил Рэн. — Я обещал Линнет.
— Но ты был там только два дня назад, на ее дне рождения. Я думаю, что для разнообразия ты бы мог уделить немного внимания и мне. — Полли замолчала; она знала, что не стоит ныть и жаловаться. — В конце концов, я проделала весь этот путь в Лондон за этим розовым велосипедом.
— Нет, я не могу подвести их, — торжественно произнес Рэн. — Нэнси организовала этот праздник специально для того, чтобы развеселить Линнет.
— Она показалась мне достаточно веселой.
— Она скучает по Руфе.
— Ради Бога! — резко оборвала его Полли. — Ты вечно несешься в Мелизмейт. Ты практически живешь там. Я бы хотела, чтобы ты, наконец, понял, что ты больше не принадлежишь к семейству Хейсти. Ты выглядишь ужасно глупо, продолжая крутиться возле них.
— Я лучше буду крутиться возле них, чем возле этого болвана Хьюго, — с жаром выпалил Рэн.
— О, я прекрасно понимаю, в чем тут дело: ты снова одержим Лидией.
— Я не одержим. — Это было его больное место.
— Только потому, что она стала петь в хоре и у нее появилась собственная жизнь…
— Дело вовсе не в Лидии.
— Я думаю, что должна пойти на компромисс, — ледяным тоном проговорила Полли. — Моя мама всегда говорит, что это основа семейного счастья. Раз уж ты обещал, то покажись там ненадолго, я думаю, праздник начнется рано из-за Линнет. Но тебе придется уйти не позднее семи часов. И пожалуйста, не надевай туда свой новый костюм, ты наденешь его, когда вернешься домой.
— Я не собираюсь возвращаться домой, — Рэн был непреклонен, как никогда. — Я останусь там до конца. Я уже купил бенгальские огни.
— Ты будешь дома в семь часов! — рассвирепела Полли. — Я пригласила д'Аламберов в гости к нам как к семейной паре. Я сказала им, пока неофициально, что скоро у нас будет свадьба. Если тебя не будет здесь, это будет выглядеть просто ужасно.
— Какая, к черту, свадьба! — заорал Рэн. — Тебе следовало бы сначала сказать об этом мне, прежде чем всем вокруг. Разве я согласился?
Она встала — ее просто трясло от ярости.