— Ты хочешь сказать, ты принимаешь в ней участие? В Брачной игре?
Нэнси вздохнула, задумчиво разглядывая огонь.
— Думаю, да. Фактически это пришлось на очень удобный момент. Что касается Тима… ну, он не тот человек, за которого я его принимала. Его мать то и дело намекает, что, если я уйду со сцены, он вернется в колледж. Мне необходимо расширять свой кругозор.
Брачная игра глубоко укоренилась в сознании Руфы. Она провела Рождество, строя эшафоты, лелея надежды.
— Эти мужчины — наши потенциальные мужья — должны быть очень, очень богатыми, — сказала она. — Не такими, о которых говорила старая миссис Рекалвер, называя их «зажиточными». У нас гибнущий дом и целая куча долгов. Для экстренной помощи нам нужны только финансовые магнаты. Рок-стар-миллиардеры — вот на кого следует нацелиться.
— Прекрасно, — сказала Нэнси, — где бы только найти парочку таких, но не в образе старых толстяков-троллей.
Руфа проявила строгость.
— Ну и пусть будут толстяки-тролли. Мы идем на это не ради удовольствия. Наша задача — найти очень богатых людей и заставить их полюбить нас. Их внешний вид — дело второе.
Нэнси застонала.
— Не нужно, ты пугаешь меня. Ведь должны же быть богатые люди, которым не нужно показываться на людях с мешками фирмы «Гуччи» на голове.
— Нэнс, прошу тебя, будь серьезна!
— Извини. — Настрой Нэнси изменился, когда она увидела, как много значит теперь для Руфы Брачная игра. — Просто я не привыкла, чтобы ты так кипятилась, ты ведь всегда такая разумная. Я хочу сказать, что эта затея не имеет реальных шансов на успех.
— Есть совсем мизерный шанс, и этого достаточно. Вопрос в том, готова ли на это ты.
— Думаю, да, — ответила Нэнси. — С удовольствием побываю в Лондоне. Мне кажется, здесь я не полностью использую свой потенциал. Я изголодалась по любви.
Руфа нежно улыбнулась.
— Ты понравилась Берри.
— Правда? Я не думаю, что он мой тип. Это пузо, волосы как щетина. — Она сделала резкое движение и поднялась. — Так когда же мы покинем Вишневый сад и отправимся в Москву?
— Как только я получу деньги за брошь и наговорю Эдварду горы лжи, я позвоню Уэнди. Но, Нэнс… — Обычно беспристрастное лицо Руфы обрело явно умоляющее выражение. — Отнесись к этому со всей серьезностью, прошу тебя. Я по-прежнему называю это игрой, но это — не игра. Я очень не хочу, чтобы ты воспринимала это как шутку.
Нэнси улыбнулась и нежно пнула любимую сестру ногой.
— Не беспокойся. Я не разрушу замысел. Я буду потрясающе серьезной. И держу пари: я преуспею первой.
— О, я и не сомневаюсь в этом, — сказала Руфа. — Но держу пари: я первая получу предложение, которое не будет непристойным.
Уэнди Уизерс только что повздорила со своим привередливым квартирантом, когда раздался телефонный звонок от Руфы. Он прогремел январским утром, подобно удару грома. После него Уэнди пришла в такое волнение, что вскрыла коробку с миндальными дольками м-ра Киплинга. К черту калории, в Лондон приезжают Руфа и Нэнси, и нужно отметить это событие!
Уэнди была полная женщина, переставшая обращать внимание на возраст как только ей исполнилось пятьдесят. После отъезда из Мелизмейта ее жизнь состояла из борьбы с нуждой и неумолимой поступью возраста. Она облекала свое дряблое, грузное тело в легкую хлопчатобумажную индийскую ткань, модную в семидесятые годы, которые она считала лучшей порой своей жизни. Ее выкрашенные хной волосы были длинными, потому что Настоящий Мужчина как-то сказал, что это лучшее, что она имеет. Ее жирные щеки были постоянно намазаны румянами, даже когда она весь день занималась в подвале со своими клиентами рефлексологией: альтернативные терапии были, по ее мнению, большим благом для таких женщин, как она, — без семьи, квалификации и таланта. Мелизмейт и его обитатели были романтикой ее жизни.
— Мы настаиваем на том, чтобы заплатить тебе, — сказала Руфа. — А то вообще не приедем. Я кое-что продала, и мы не так стеснены в средствах, как обычно.
— Ладно, тогда согласна на символическую оплату, — уступила Уэнди. Про себя она поздравила Руфу за то, что та нашла, что продать. В период ее пребывания в Мелизмейте происходил постоянный отток всего, что плохо лежало.
— Мы не претендуем на полезную площадь, — сказала Руфа. — Посели нас на чердаке или где-нибудь еще.
Уэнди и в голову такое не пришло бы. Бог свидетель — в этом старом, грязном доме много места. Имеется пять спален и кроме нее самой два постоянных жильца — Макс и Рошан. Они жили на верхнем этаже. Ее любимые девочки могут поселиться в большой комнате на втором этаже.