Меня очень настойчиво попросили сесть в коляску и поехать домой, не забывая натужно улыбаться кир Лиссе и обещая непременно отпустить меня в к ней гости дня через два-три.
— Чтобы она не успела надоесть вам своим присутствием, милая кир Берго – улыбалась Васса.
Домой мы доехали практически в полном молчании, а потом Васса меня буквально впихнула в комнату для гостей и закрыла дверь снаружи.
— Ты наказана, Стефания. За непослушание. За общение с недостойными особами. Вода в кувшине – это на два дня. Учти, выпьешь раньше – будешь сидеть без воды. Еды тебе тоже не полагается.
И шаги за дверью показали, что Васса и патроно ушли в зал. Очевидно, выпить прохладненького после изнуряющего солнца.
Ставни были заперты, так что моя попытка открыть окна не увенчалась успехом. Кувшин с водой и два пустых горшка без крышек – питьё и туалет. Все матрасы и мягкие вещи были вынесены из комнаты заранее. Даже чехлы с мебели поснимали. Еду мне не носили.
Через два дня дверь открыли первый раз. За дверями стоял высоченный мужик, который пропустил вперёд Пасу. Та выставила новый кувшин воды, положила рядом несколько кусков хлеба, забрала горшки и вернулась через минуту, даже не сполоснув их…
— Вот тут до свадьбы и посидишь, кир Стефания. А то больно резвая ты – гадко улыбнулась она.
В этот раз взгляд не прятала и в глаза мне смотрела, не стесняясь. А уж её тыканье, по местным меркам, и вообще не лезло ни в какие ворота.
Глава 16
Я сладко потянулась, перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Больше, увы, не спалось… Но и вставать пока не хотелось. Я с удовольствием начала вспоминать вчерашний день.
В комнате было душно, её не проветривали с тех пор, как заперли меня. Пованивало и от горшков, которые Паса не мыла ни разу, и от меня самой. Воды давали слишком мало для того, чтобы я рискнула потратить хоть часть на обтирание. Помнится, второй день просидела почти без воды, это быстро научило экономить. Нижнюю юбку пустила на туалетную бумагу, но такими темпами скоро у меня появятся потёртости и опрелости. Есть хотелось всё время. Даже вонь в комнате не мешала думать о еде.
Первые пять дней я ещё надеялась, что Васса одумается и меня выпустят. Ну, она же взрослый человек, не может не понимать, что я в таких условиях могу просто не выжить до свадьбы? Свадьба, кстати, пугала меня намного меньше, чем раньше.
Даже кролик, загнанный в угол, может укусить. А уж у меня-то, взрослой тётки, и вовсе рука не дрогнет убить и мужа, и свекровь. Разумеется, я не полоумная идиотка и сделаю всё так, чтобы даже тень подозрения на меня не пала. А потом у меня останется наследство и Васса с Серджио, которые тоже должны получить своё.
Мне кажется, я никогда и никого в мире так не ненавидела, как эту дружную компанию. Кто знает, какой способ убийства я сочла бы достойным их всех, если бы к середине второй недели за дверями комнаты не раздались незнакомые голоса. Мужские голоса. Кто-то бегал и суетился, странно, как бы оправдываясь, говорила Васса, басил незнакомый мужской голос, кто-то отрывисто раздавал команды.
Дверь в мою комнату открыли. На пороге стоял очень высокий дородный мужчина, лет сорока, не меньше. Брезгливо поморщился, вдохнув тёплый спёртый воздух. Тёмные с сединой волосы связаны в хвостик или косичку, мне не видно. Крупные черты лица, глаза чуть навыкат, в уголках – морщинки-лучики, тонкие поджатые губы, дорогая одежда. И тот самый басовитый голос, властный и уверенный:
— Вы кто?
Я сделала из кувшина крошечный глоток, просто чтобы смочить горло – оно давно пересохло, но воду я очень экономила. Встала, кивнула мужчине головой:
— Стефания кир Шахнон, почтенный кирус.
— Юная кир, я – архаус Торкского округа – Юзеф кирус Морто. Вам нужен лекарь?
— Мне нужна ванна, еда и питьё.
Он посмотрел на меня с каким-то весёлым удивлением, на миг даже потеряв свой важный вид.
— Вы прекрасно держитесь, юная кир. Выходите, сейчас прислуга займётся вами.
Я зашла в свою комнату и села у открытого окна. Пока греют воду, у меня будет несколько минут на то, чтобы взять себя в руки. То, что судьба моя изменится прямо сейчас – я знала. Но многое зависит и от того, как пройдёт разговор. Поэтому я смотрю на зелень за окном, на расцветшую за дни моего заточения клумбу и командую сама себе:
— Вдох, задержать дыхание, выдох… Вдох, задержать дыхание…
Притащили ванну. Паса молча, не поднимая глаз, таскает воду. Кана тишком утёрла слезы и, успев погладить меня по плечу, начала собирать чистое бельё и одежду. Принесла простыню и душистое мыло. Совсем не такое, каким мыли меня раньше. Думаю, она осмелела и стащила его у Вассы, но не это сейчас важно. Важно то, что она искренне рада моему освобождению. И у меня наворачиваются слёзы на глазах. Не так много в этом мире людей, кто способен бескорыстно порадоваться за меня.