Итак, Милославские умело воспользовались мятежным настроением стрельцов в пользу царевны Софьи Алексеевны. Обманутые стрельцы, опьяненные вином и денежными обещаниями, согласились на преступление. Софья бросила искру в горючее и воспламенила кровавый бунт.
С момента избрания на царство Петра окончилась опала Нарышкиных, прекратились их унижения и то сомнительное, двусмысленное положение, в котором находились они со дня смерти Алексея Михайловича. После смерти Федора Алексеевича царица Наталья Кирилловна понимала, что для ее партии, довольно многочисленной, но молодой и неопытной в ведении придворных интриг, нужен опытный руководитель. И боярин Артамон Сергеевич Матвеев, находившийся в ссылке, лучше всех подходил к этой роли.
Матвеев происходил не из знатного рода, из «дьячих детей», но выдвинулся среди других умом, образованием и способностями. Еще во время службы стрелецкой головой под Смоленском он своей распорядительностью обратил на себя внимание царя Алексея Михайловича. Позже, уже по обязанности думного дворянина, Артамон участвовал в совещаниях государевой Думы, заведовал Аптекарским приказом. Вскоре он стал самым ближним сотрудником царя, особенно после его второго брака с Натальей Кирилловной Нарышкиной.
Матвеев считался самым развитым из людей своего окружения: он занимался науками и искусствами, впервые из своих дворовых организовал труппу актеров. Его дом был обставлен по-европейски, с большими часами и картинами на стенах. Заслуги Матвеева как государственного деятеля были в то время хорошо известны в Европе. Так, английский король Карл II выразил свое отношение к авторитету ближайшего сановника русского царя тем, что послал ему орден Подвязки. Хотя Артамон Сергеевич и был царедворцем, тем не менее он отличался добротой, отсутствием корыстолюбия и не относился к народу с обычной для знати спесью. Москвичи любили Матвеева.
He стало царя Алексея Михайловича, и его любимцу и другу угрожала уже иная судьба: Матвеев пользовался милостью нового венценосца Федора не более полугода. Клевета и интриги Милославских готовили ему погибель: его тайные враги страшились его ума и честности. Для Матвеева наступили дни горестей и страданий — солнце радостей для него закатилось, казалось, навсегда.
Прошло четыре года ссылки Матвеева. И наконец появился его ангел-спаситель в лице царицы Марфы, супруги Федора Алексеевича, которая возмутилась его невинным заточением, разоблачив злобные ухищрения Милославских и их союзников. Царь Федор повелел до рассмотрения дела перевести Матвеева в 1680 году в Мезень, разрешив свободный выход и сняв стражу. А через два года его оправдали: в январе 1682 года капитан Иван Мишуков привез царский указ о невиновности боярина и возвращении его с семьей.
Пустозерский воевода Тухачевский с большими почестями провожал бывшего опального царедворца от Мезени до Холмогор. На пути оттуда до самой Москвы боярина везде принимали хлебом-солью, а воеводы выезжали встречать его за город. Проезжая город Лух в Костромской губернии, он получил горестное известие о смерти царя Федора Алексеевича.
В первых числах мая к Артамону Матвееву спешно явился стольник Семен Алмазов, посланный царицей Натальей Кирилловной: она сообщила ему, что Софья составила заговор против малолетнего Петра и с нетерпением ждет его в Москве.
Еще в окрестностях столицы боярина Матвеева встретили верные ему по старой службе стрельцы и предупредили о заговоре Милославских, жаждавших его смерти. В составленных списках бояр, уже приговоренных к смерти, фамилия Артамона Матвеева стояла первой. Выслушав стрельцов, боярин сказал: «Или бунт уничтожу, или пожертвую собой за моего Государя!» — и поспешил в белокаменную.
11 мая 1682 года Артамон Сергеевич Матвеев после нескольких лет ссылки вернулся в Москву, радостно встреченный ее жителями. Даже стрельцы всех полков поднесли ему хлеб-соль, как впоследствии выразился в своих записках сын опального боярина, «сладкий мед на остром ноже».
Опытный Матвеев после встречи в Кремле с царицей Натальей Кирилловной и ее родственниками быстро разобрался в сложившемся в столице положении и определил его чрезвычайно опасным. К его приезду волнения стрельцов приобрели такие масштабы, что нужны были самые решительные действия со стороны правительства. Высказывая неодобрение деятельностью правительства, Матвеев больше всего порицал его за пассивность по отношению к бесчинствам стрельцов. В обстановке существовавшего тайного заговора для его предотвращения у Матвеева уже не было времени. Дворцовый переворот был подготовлен, а его дирижер, царевна Софья Алексеевна, и Милославские лишь ждали возвращения Матвеева в Москву.