Из открытых складов распространялся острый, приятный запах выделанной кожи и свежей мануфактурной краски. Везде вокруг кипела работа, видны были плоды незаметного постоянного труда, и в Гордвайле проснулось желание подойти к грузчикам, подставить плечо и, преодолевая сопротивление тяжелого груза, помочь им поднимать ящики наверх. В эту минуту он ощутил себя отверженным, отлученным от всех, кто вносит свой вклад в существование мира. Подобно всем физически слабым, а потому неспособным к тяжелой работе людям, он именно в ней видел путь к достижению человеком полного удовлетворения. Встав поодаль, Гордвайль с завистью стал наблюдать за грузчиками. Нет, куда ему до этих парней! Он с пренебрежением оглядел свое тощее, маленькое тело — казалось, оно состоит лишь из нервов и мозга, — и двинулся дальше. Не успел он пройти и нескольких шагов, как ему послышалось, что кто-то зовет его по имени. Он обернулся, но не увидел никого из знакомых. Двинулся дальше и через несколько шагов почувствовал, как кто-то хлопнул его по плечу.
— Сервус, Гордвайль! — весело воскликнул у него за спиной доктор Астель. — Как дела? Ты был там утром?
— Был.
— И что? — поинтересовался доктор Астель, склоняя к Гордвайлю свое длинное тонкое тело.
— Ничего не вышло.
— Как же так?
— Сказал, чтобы я зашел через четырнадцать дней. Он должен поразмыслить.
— Ну и пошел он ко всем чертям! Обманщик и негодяй!
В этот момент Гордвайль заметил Лоти Боденхайм, поджидавшую их в нескольких шагах впереди.
Подходя к ней, он успел спросить доктора Астеля, не найдется ли у того немного денег, и получить утвердительный ответ.
— Вы куда собрались, Гордвайль? — спросила Лоти.
— Просто бродил по улицам, — без особой причины солгал Гордвайль.
— Коли так, присоединяйтесь к нам. Мы едем в Пратер.
— Конечно, конечно! — поспешил согласиться доктор Астель, хотя ему явно это было не по душе. — Поедем втроем «наслаждаться великолепием природы».
Они направились на набережную Франца-Иосифа, намереваясь поехать оттуда на трамвае.
Доктор Астель был из той породы людей, у которых, как кажется, никогда не бывает ни минуты свободного времени, все их слова и поступки проникнуты странной лихорадочной деловитостью, словно они заняты самым важным делом в мире. Сейчас он вдруг начал, оживленно жестикулируя, взволнованно рассказывать о некоем Цукерберге (Гордвайль впервые слышал это имя), который застал свою жену в кафе за ужином с одним из своих друзей и публично дал ей пощечину, после чего пошел домой и пытался пустить себе пулю в лоб. Лоти проявила большой интерес к рассказу, выспрашивала подробности, словно эта история почему-то задела ее за живое. Потом они сели в трамвай, проехали до конечной остановки на Хаупт-аллее и вышли недалеко от «Третьего кафе».
Воздух здесь был свеж и немного влажен. На лужайках вокруг уже пробивалась зелень. Длинная прямая аллея была почти пуста. Лишь время от времени бесшумно проносился автомобиль или гордые кони увлекали за собой роскошную карету, мерно и четко стуча по асфальту копытами, да иногда проезжал всадник по боковой дорожке для верховой езды, и копыта его лошади глухо тонули в рыхлом песке. Лоти оперлась о руки обоих молодых людей, и они направились в глубь аллеи. Некоторое время шли молча. Затем Лоти вымолвила, устремив сбоку на Гордвайля взгляд своих серых глаз:
— Вообще-то, Гордвайль, мы давно не виделись.
И тут же добавила, то ли серьезно, то ли с усмешкой:
— Я уже стала по-настоящему скучать по вам.
— Ну, я полагаю, вы легко перенесли это, — сказал Гордвайль, смеясь.
— Как знать, как знать…
И с внезапным восторгом:
— Ах, как здесь прекрасно, мальчики! Так прекрасно, что вдруг перестаешь понимать, где находишься… Кажется, ты только сейчас появилась на свет и видишь все это в первый раз. В такие моменты человек способен на самые неожиданные поступки. Совершить подвиг или, наоборот, что-то омерзительное, убийство например…
— Успокойтесь, моя милая! — рассмеялся доктор Астель. — Я надеюсь, вы не меня собираетесь убивать в эту минуту?