Быстрым движением он поднял ее на руки, словно она весила не больше перышка, и понес через гостиную в спальню. Единственным источником света был ночник, стоявший на тумбочке у кровати и отбрасывавший теплые тени на стены. Шторы на окнах не были задернуты, давая возможность видеть великолепие ясного звездного неба.
Широкая кровать была застелена шелковым покрывалом цвета старого вина, высокий балдахин создавал впечатление поистине королевского великолепия. Джек осторожно положил Натали на шелковые подушки, и они обменялись взглядами, полными откровенной страсти. Медленная чувственная улыбка изогнула обычно жесткие губы, когда он посмотрел на нее.
— Ты прекрасна, — прошептал он.
— Правда?
Он рассмеялся и восторженным взглядом исследовал каждый изгиб ее обнаженного тела.
— Ты же знаешь, что правда, — ответил он, проводя рукой по ее телу и наслаждаясь теплой шелковистостью кожи. — Я хочу тебя с того момента, когда впервые прикоснулся к тебе во время танца. И вот теперь я получил тебя — всю-всю…
Его рука скользнула вверх по гладкому животу. Натали судорожно выдохнула, когда кончик его пальца, мучительно медленно проложив дорожку по упругой округлости груди, подобрался к напряженному розовому пику, заставив ее испытывать сладкие муки. Его взгляд светился озорством.
— Всю-всю, — тихо повторил Джек. — На меньшее я не согласен.
— Да, — прошептала она, ничуть не стыдясь добровольной и охотной сдачи. — Пожалуйста…
Он дразняще ущипнул ее за нежный сосок, и спина Натали в экстазе выгнулась. А потом вдруг с низким стоном склонил голову и провел горячим языком по крохотному бугорку, ставшему вдруг невероятно чувствительным, и легонько прикусил его зубами. Это была самая сладостная пытка на свете, и Джек не давал ей ни секунды передышки. Его жаждущий рот переходил с одной груди на другую, а ее словно теплым, медовым прибоем переполняло наслаждение.
Натали закрыла глаза, запрокинув голову на подушки, губы приоткрылись в попытке сделать судорожный вдох. Какая-то часть ее мозга отстраненно отметила, что не стоило ей приходить сюда. Разве можно, пережив подобную ночь, остаться в здравом уме? Ей следовало быть более осторожной и остаться в безопасности своей комнаты…
Но о какой осторожности могла идти речь, когда он творил с ней такое? Ей оставалось только лежать, прислушиваясь к волнам изысканной чувственности, прокатывавшимся внутри нее, и чуть слышно мурлыкать, подобно прирученной львице.
Джек поднял голову, чтобы взглянуть на нее, и насмешливо улыбнулся, когда она застонала в знак протеста.
— Распутная маленькая колдунья. Ты этого хотела, когда стучала в мою дверь?
— Да…
Как она могла отрицать очевидное? Натали нетерпеливо протянула руку, испытывая потребность осязать это стройное, крепкое тело, запустить пальцы в жесткие вьющиеся волосы, покрывавшие бронзовую кожу. Он низко и хрипло застонал от удовольствия, когда она проложила первую исследовательскую дорожку поцелуев сначала по его шее, а потом ниже, по широкой груди. Уже знакомый мускусный запах его кожи с каждым вдохом все больше дурманил сознание, пробуждая где-то в глубине ее существа страстный отклик.
Залитая желтоватым светом ночника, с беспорядочно разметавшимися по гладким плечам локонами, с налитыми грудями, завершающимися розовыми бугорками, Натали встала на колени и принялась ласкать его руками и губами, чувствуя, как мышцы внизу живота сводит судорога в предвкушении еще большего блаженства. Но она так и не посмела коснуться полотенца, которое все еще было на нем, и Джек рассмеялся над ее застенчивостью.
— Что-нибудь не так? — лукаво спросил он ее, заставляя лечь рядом. — Ты ведь ничего не боишься, правда?
Натали подняла взгляд, чувствуя, что, как ни странно, действительно боится. Да что же с ней происходит? Ведь она давно не девственница — у нее был муж, и не один! Но в следующий момент все страхи куда-то отступили. Она затрепетала, когда Джек, взяв ее руку, осторожно провел ею по напряженным мускулам его живота и дальше вниз.
Натали, прерывисто вздохнув, поспешила спрятать лицо на его широком плече. Она знала, что Джек страстный мужчина, но сейчас, когда кончики ее пальцев касались доказательства этого, почувствовала, как во рту пересохло.
— Ну и… — прошептал он, прижавшись губами к ее уху, — что ты собираешься с этим делать?
В вопросе таился вызов. А, в конце концов, чего здесь бояться?!