Ей показалось, или его ресницы и впрямь чуть дрогнули? Она наклонилась вперед, сжимая его руку, и, кажется, он пожал ее в ответ.
— Джек? — с надеждой прошептала Натали.
Его ресницы — такие длинные, шелковистые, почти девичьи и вроде бы несовместимые с мужественными чертами лица, — шевельнулись. Она услышала участившееся дыхание… и Джек улыбнулся.
— Привет, колдунья…
Он опять смежил веки и провалился в сон, но и этих мгновений было вполне достаточно. Джек узнал ее! А врачи говорили, что в его положении это было самым важным — при такой травме, как у Джека, возможна амнезия.
Дверь позади нее открылась, и в палату вошла медсестра.
— Добрый вечер, миссис Вендел, — тихо поздоровалась она. — Как он?
— Кажется, ему лучше, — счастливым голосом ответила Натали. — Только что он открывал глаза и, похоже, узнал меня. Он сказал: «Привет».
— О, это же прекрасно! Мистер Вендел, мне нужно измерить вам температуру и давление, — добавила она, склоняясь над кроватью.
С его стороны не последовало никакой реакции. Сестра наложила ему на руку манжету и начала мерить давление. Натали опять охватило беспокойство. Не привиделся ли ей этот короткий миг пробуждения?
— Все в порядке, — объявила сестра, внося данные измерений в медицинскую карту. — Не волнуйтесь, миссис Вендел, с ним все будет хорошо. Доктор сказал, что обследование не показало никаких мозговых травм, а сломанные ребра скоро срастутся. Ваш муж очень крепкий человек, — сказала она, бросив на Джека восхищенный взгляд.
— Благодарю вас, — прошептала Натали, опять занимая место рядом с ним и беря его за руку.
Когда дверь за сестрой закрылась, щелочка меж его ресниц опять появилась.
— Миссис Вендел? — лукаво переспросил он.
Натали почувствовала, как ее лицо заливает горячая краска, — она не предполагала, что он все слышит.
— Я… извини меня, — прошептала она. — Мне пришлось сказать, что я твоя жена, иначе мне не разрешили бы остаться.
Джек улыбнулся.
— Все в порядке. Я тебя никуда не отпущу.
Натали смущенно посмотрела на него и тут же опять опустила глаза, остановив взгляд на их руках, сплетенных поверх одеяла.
— Э-э-э… твое предложение все еще остается в силе? — решилась наконец она.
— А почему ты спрашиваешь?
Она в тревоге заглянула ему в лицо, но поняла, что Джек просто дразнит ее, и почувствовала, как бешено забилось сердце.
— Потому что, если это так, — ответила Натали, еще больше краснея, — то я была бы рада выйти за тебя замуж.
— Ну и ну! — Он в удивленном жесте слегка приподнял руки. — Это надо рассматривать как согласие?
— Да, именно так! — признала она слабым голосом.
— Даже и не знаю… Как я могу быть уверен, что тебе можно доверять? — передразнил он ее, ухмыляясь.
— Черт бы тебя побрал! — набросилась на него Натали, смеясь. — Извини, я была такой дурой. Меня так потрясло предательство Антуана, что я и себе-то перестала доверять. Я… полюбила тебя и опасалась, что это может повлиять на мои суждения. Я боялась допустить еще одну ошибку.
Улыбка, раньше редко появлявшаяся на его лице, сейчас была ласковой, как майское солнышко.
— Я все понимаю, — заверил он Натали, поднося ее руку, к губам и запечатлевая на ней нежный поцелуй. — Но, как выяснилось, это не ошибка.
— Да. — Ее глаза счастливо блестели, когда она взглянула на Джека. — Больше всего я беспокоилась из-за Моники. Ей нужен отец, который будет искренне любить ее, и на которого она всегда могла бы положиться. Я боялась, что ты не возьмешь на себя такие обязательства. Но ты рисковал жизнью, чтобы спасти ее. Лучшего отца ей не найти!
— Это большая ответственность, — серьезно признал он. — Но Моника чудесная девочка! Если она вырастет хотя бы наполовину такой же замечательной, как мать, у нее все будет в порядке. И если сделать ее мать счастливой является частью поставленной задачи, то, думаю, у меня в этом отношении исключительные способности.
— Да? — Натали подняла четко очерченную бровь в насмешливом сомнении. — До чего же ты скромен!
— Не без того, — признал Джек, откидываясь на подушки. — И не вздумай мне перечить — я тяжело раненный человек.
Она с напускной свирепостью взглянула на него.
— Перечить тебе? Да если ты не поубавишь бахвальства, я переломаю тебе остальные ребра!
Джек рассмеялся в ответ, и его смех, сочный, богатый оттенками, заставил запеть ее сердце.
— Так вот какова моя Натали! — воскликнул он и, обхватив ее здоровой рукой, крепко прижал к себе. — Моя прелестная рыжая колдунья. Обожаю тебя!