Джим поднялся со стула и объявил:
— Решено! Свадьбу нужно отложить.
— Отличная идея, — кивнула Мария.
Алекса схватила Ника за руку:
— Милый, можно тебя на минуточку?
— Конечно, дорогая…
Она потащила его по коридору и втолкнула в спальню, прикрыв за собой дверь.
— Ты все испортил! — свистящим шепотом накинулась она на Ника. — Я же просила тебя притвориться, но ты наплевал на все, и теперь родители догадались, что никакие мы не влюбленные!
— Я наплевал?! Это ты ведешь себя как в дурацком спектакле! Помнишь, ты ставила их для соседей? А мы сейчас в реальной жизни, и я стараюсь, как могу.
— Мои спектакли были не дурацкие! Сколько денег мы тогда зарабатывали на билетах! «Энни»,[8] например, имела оглушительный успех.
— Ты даже петь толком не умеешь, — фыркнул Ник, — а взялась играть Энни!
— Ты до сих пор злишься из-за того, что я не дала тебе роль папаши Уорбекса!
Ник провел пятерней по волосам и угрожающе зарычал:
— Какого черта ты пристаешь ко мне сейчас с этими глупостями?
— Лучше придумай, как нам быть, и побыстрее! Боже, ты что, не знаешь, как обращаться с девушкой? Ты сидел рядом со мной чинно-благородно, как будто я с тобой едва знакома! Неудивительно, что папа что-то заподозрил!
— Ты уже давно выросла, Алекса, а твой отец все еще допрашивает твоих приятелей. Нам их разрешение не требуется. Мы с тобой поженимся в субботу, и если твои родители недовольны, тем хуже для них.
— Я хочу, чтобы меня к алтарю вел мой отец!
— Но у нас свадьба фиктивная!
— А другой у меня в ближайшее время не предвидится!
Она не смогла сдержать горечи, до конца осознав всю затруднительность своего положения. Никогда их брак не станет настоящим, и как только Ник наденет ей на палец кольцо, что-то будет навеки для нее утрачено. Всю свою жизнь она мечтала о вечной любви, о домике с белым штакетником и куче детишек. А вместо этого она получит бездушную денежную наличность и мужа, который будет терпеть ее из вежливости. Провалиться ей на этом месте, если ее жертва окажется напрасной из-за его неумения сымитировать чувство перед ее родителями.
Алекса встала на цыпочки и схватила Ника за плечи, впиваясь ногтями в ткань футболки и раня его до крови.
— Срочно все исправляй! — зашипела она.
— Что я должен сделать?
Алекса отчаянно заморгала и дрожащими губами выпалила:
— Что угодно, черт тебя побери! Быстро докажи моему отцу, что свадьба у нас настоящая, иначе…
— Алекса! — Из коридора донесся ласковый оклик Марии, вероятно обеспокоенной тем, почему они долго не появляются.
— Твоя мама идет…
— Знаю! Она, наверное, слышала, как мы препирались. Делай же что-нибудь!
— Что?
— Что хочешь!
— Отлично.
Он схватил Алексу, привлек к себе и, наклонив голову, впился в ее рот. Ник крепко держал ее за талию, прижимаясь к ней всем телом. Алексе не хватало воздуха, ее ноги подкосились, и она покачнулась. Она ожидала от Ника бесстрастного сдержанного поцелуя, чтобы исподволь показать маме, что они влюблены друг в друга, а вместо него получила вспышку тестостерона и необузданной сексуальной энергии. Его теплые губы обволакивали ее, зубы покусывали, язык буравил себе ходы и своевольно сновал туда-обратно, выпивая по каплям остатки ее упорства, тогда как она все сильнее провисала на его руке.
Но Алекса не сдалась. Она отплатила Нику тем же. Ошалев от его напора, упиваясь его мускусным запахом и вкусом, она наслаждалась всем его крепким телом, и в них обоих постепенно разгорался чувственный жар, толкая их на самый край.
Алекса глухо застонала. Ник запустил руку в тяжелую массу ее волос, не давая ей запрокинуть голову, и продолжил сексуальное вторжение. Ее груди налились и отяжелели, а внизу живота пульсировал расплавленный огонь.
— Алекса, я… Ой!
Ник прервал поцелуй, и Алекса оторопело вгляделась в его лицо, ища в нем признаков увлеченности, но Ник в этот момент смотрел на ее мать.
— Извините, Мария… — улыбнулся он ей.
Ни дать ни взять самец, отвлеченный от самки.
Мария неловко засмеялась и перевела взгляд на дочь, притихшую в объятиях жениха.
— Простите, что помешала… Когда закончите, приходите к нам.
Ее шаги затихли в коридоре, и Ник наконец-то удостоил Алексу взглядом, от которого она содрогнулась. Она ожидала увидеть, как его светло-карие глаза туманятся страстью, но они были, как всегда, прозрачны. Если бы она не ощущала бедром его эрекцию, то решила бы, что поцелуй нисколько его не взбудоражил. Она вдруг перенеслась в иное время и в иное место — в лесную чащу, где она так опрометчиво призналась в своих чувствах и все ее надежды тогда потерпели крах. Она словно наяву почувствовала то первое прикосновение его мальчишеских губ, аромат одеколона, щекочущий ей ноздри, ощутила, как его пальцы легонько сдавливают ей талию…