Когда Бэлла вернулась, я решил пойти ва-банк:
– Бэлла, почему вы до сих пор поддерживаете отношения с Андерсом?
– Ну, друзей так просто не бросают.
– Да, я понимаю. Но поскольку вы знаете, что эти встречи негативно сказываются на вашем браке, возможно, стоит быть откровеннее с Уинстоном? Например, предупреждать его о том, что будете обедать с Андерсом. Или позвать и его.
– Все не так просто. Если я ему скажу, мы поссоримся.
– Вот сейчас не говорите и все равно ведь потом ссоритесь?
– Ну да.
– Часто бывает так, что, если один супруг скрывает что-то от другого, тому есть какая-то неявная причина. Как вы думаете, что может быть такой причиной у вас?
– В наших отношениях все было непросто, – признает она. – Не все точки над «i» расставлены. Поэтому я и не говорю Уинстону.
Плечи Уинстона опускаются. Бэлла сидит, отвернувшись от него и скрестив руки на груди, и я понимаю, что этот случай труднее, чем казалось вначале.
– Тебе Вивиан не звонила? – спросила меня по телефону Элис утром в сочельник.
– Нет, – ответил я рассеянно.
Я сидел на работе и перечитывал записи в ожидании сложного пациента – умного и забавного пятнадцатилетнего парня с депрессией. Дилан продолжал хандрить, несмотря на все мои старания, и я переживал, что не удается ему помочь.
– Хочет о чем-то поговорить. – Голос Элис звучал взволнованно. – Я сказала, что зашиваюсь на работе, но Вивиан утверждает, что это важно. Отказываться неудобно – она была такой приветливой на вечеринке…
Я захлопнул папку, заложив пальцем нужную страницу.
– Как полагаешь, что ей нужно?
– Без понятия. Предлагает поужинать.
– А я думал, ты домой пораньше приедешь.
– Буду стараться.
Дома я разжег камин и принялся упаковывать подарки для Элис: книги и альбомы, которые она упоминала в разговоре в последние несколько месяцев, две блузки из ее любимого магазина. Мне хотелось покрасивее оформить подарки, самым главным из которых был кулон: черная жемчужина на серебряной цепочке.
У нас, как и у многих супружеских пар, с планами на Рождество все непросто. В моей семье оно отмечалось как-то странно. Отец приходил с работы, мы все садились в машину, потом отец возвращался в дом якобы за бумажником. Пока мы его ждали, мама включала какую-нибудь рождественскую песенку по радио, и мы все вместе пели. Затем приходил отец, и мы отправлялись на поиски пиццы – в праздничный вечер почти все пиццерии были закрыты. По возвращении домой становилось ясно, что в наше отсутствие в доме побывал Санта – под елкой были беспорядочно свалены подарки без упаковки, ну а дальше начинался шум-гам.
В семье Элис Рождество отмечали традиционно. Дети пораньше ложились спать, оставив Санте печенье, утром под елкой обнаруживались подарки, а потом все шли на службу в церковь.
В первое совместное Рождество мы решили, что по нечетным годам будем отмечать праздник так, как было у меня, а по четным – как у Элис. А вот с пиццей Элис мне всегда уступала: она ее любит так же, как и я. Сейчас год был четный, поэтому подарки надо было завернуть.
Весь день я слонялся по дому в ожидании жены. Сделал уборку, посмотрел старую рождественскую комедию. В семь часов Элис еще не было.
Я уже начал беспокоиться, что пиццы нам сегодня не видать, когда послышался шум открываемых ворот в гараже. Потом по лестнице застучали каблучки, а в коридоре повеяло ароматом пиццы. У Элис в руках была большая коробка с «пепперони», на которой лежало несколько завернутых подарков.
– Красота какая! – сказал я, увидев блестящую оберточную бумагу, причудливые зеленые банты и знакомый золотой логотип.
Наверное, вспомнив с утра про Рождество, Элис заскочила в сувенирную лавку при Музее современного искусства.
Элис раскладывала пиццу по тарелкам, и тут я заметил у нее на руке браслет, которого раньше не видел. То ли из пластика с серебристым покрытием, то ли из алюминия. Очень широкий и плотный. Как будто без застежки. Интересно, как он снимается? Сам по себе красивый, но странно, что она вообще нашла время заехать в магазин за какой-то безделушкой.
– Купила? – спросил я.
– Не-а, – ответила Элис, собираясь отправить в рот кусок пиццы. – Подарили.
– Кто? – спросил я, думая, что, наверное, тот кудрявый с работы… Дерек Сноу.
– Вивиан.
– А-а, – протянул я с облегчением. – Мило с ее стороны.
– Вообще-то не очень.
– Почему?
Она прожевала пиццу, потом сказала:
– Обед был странным. Более чем. Только мне запретили тебе рассказывать, и я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.