Мои средства сейчас довольно ограничены. Я получаю полтораста тысяч дохода от трехпроцентной государственной ренты, сверх того имеется и запасной капитал, тысяч двести, для покрытия возможных убытков. Но это, по-моему, маловато для человека, который вот-вот достигнет власти.
Счастливый случай способствовал тому, что я решился наконец вступить на это поприще, мало мне улыбающееся, — ведь ты знаешь, что я предпочитаю по-восточному ленивый образ жизни. Моя уважаемая матушка внезапно проснулась после тридцатипятилетнего сна и вспомнила, что у нее есть сын, делающий честь ее имени. Если вырывают с корнем виноградную лозу — через несколько лет снова появляются ростки ее; так вот, мой друг, хотя матушка изгнала меня из своего сердца, я все-таки засел у нее в мозгу. Ей стукнуло уже пятьдесят восемь, и она наконец настолько постарела, что единственный мужчина, о котором она может теперь думать, — ее сын. Недавно она встретила где-то на водах восхитительную старую деву, англичанку, обладательницу двухсот сорока тысяч дохода, и, как полагается заботливой матери, внушила ей честолюбивое желание стать моей женой. Сей деве тридцать шесть лет — честное слово! — и она воспитана, как истая пуританка. Это настоящая наседка, убежденная, что женщин, виновных в прелюбодеянии, следовало бы публично сжигать на кострах. «Откуда же взять столько дров?» — спросил я ее.
Я охотно послал бы ее ко всем чертям, ведь свобода и будущее для меня дороже двухсот сорока тысяч в год; как физически, так и морально я стою гораздо больше. Но она единственная наследница одного лондонского пивовара, старого подагрика, который в более или менее непродолжительном времени оставит ей в наследство капитал, по крайней мере равный тому, каким уже обладает эта прелестная особа.
Богатство — ее единственное преимущество: нос у нее лиловый, глаза — как у дохлой козы, фигура такая, что я опасаюсь, как бы эта мисс не разбилась вдребезги, если упадет. Она похожа на плохо раскрашенную куклу. Зато она бережлива; зато она будет боготворить мужа, несмотря ни на что; зато у нее чисто английский характер; она будет лучше всякого управляющего следить, чтобы мой дом, мои конюшни, мои имения содержались в полном порядке. Она донельзя добродетельна и держится прямо, словно играет наперсницу на сцене Французской комедии. Никак не могу отделаться от мысли, что она когда-то проглотила палку, которая так в ней и застряла. Впрочем, кожа мисс Стивенс довольно бела, и жениться на ней в случае необходимости будет не слишком противно.
Меня огорчает лишь то, что у нее красные руки, каким и положено быть у девы, целомудренной, как мадонна; они до того красны, что я не представляю себе, как, не разорясь вконец, сделать их побелее, а пальцы, похожие на сосиски, чуточку Потоньше. По своим рукам она дочь пивовара, по своему богатству — аристократка; подобно всем богатым англичанкам, желающим, чтобы их принимали за леди, она усвоила чересчур претенциозные манеры и не умеет прятать свои рачьи клешни. К счастью, ума у нее не больше, чем я требую его от женщины, на которой хотел бы жениться. Если бы можно было найти еще глупее — я готов пуститься на поиски.
Никогда эта особа — зовут ее Диной — не будет критиковать мое поведение, никогда не станет мне прекословить; я буду ее господином, палатой лордов, палатой общин. Словом, Поль, она является неоспоримым доказательством величия английского духа; это — произведение британской промышленности, доведенной до высшей степени совершенства; ее, наверное, сфабриковали в Манчестере, где-нибудь между фабрикой перьев Перри и заводом паровых машин. Этот механизм ест, пьет, ходит, может производить на свет детей, ухаживать за ними, прекрасно их воспитывать — и так похож на женщину, что можно подумать, уж не женщина ли это в самом деле?
Прежде чем познакомить меня с этой машиной, моя мать хорошенько ее завела, приладила все болтики, смазала все колесики, чтобы ничего не скрипело; затем, увидев, что я не проявляю особого отвращения, она нажала на потайную пружинку, и машина заговорила. Наконец мать не умолчала и о самом главном: мисс Дина Стивенс тратит не больше тридцати тысяч в год и лет семь уже путешествует — из экономии! Стало быть, у нее припрятана еще малая толика в звонкой монете.
Дело настолько подвинулось вперед, что на днях состоится оглашение нашего брака в церкви. Мы зовем друг друга my dear love[6], и она бросает на меня взгляды, которые сбили бы с ног и носильщика. Сделка заключена; о том, насколько я богат, — даже не заикались. Мисс Стивенс предназначает часть своего капитала для приобретения недвижимости; будет учрежден майорат, приносящий двести сорок тысяч в год, и в придачу к нему будет куплен особняк. Общая сумма приданого, получаемая мною согласно брачному контракту, достигает миллиона. Ей нечего жаловаться, так как я целиком предоставляю ей дядюшку. Добрый пивовар, внесший и свою долю при учреждении майората, был вне себя от радости, узнав, что его племянница сделается маркизой. Он способен все принести в жертву ради моего будущего первенца.
Как только государственная рента начнет котироваться по восьмидесяти франков, я продам все свои ценные бумаги и помещу деньги в недвижимую собственность. Через два года поместья начнут приносить мне четыреста тысяч дохода, а когда пивовар окочурится, можно рассчитывать и на шестьсот тысяч. Видишь, Поль, я советую друзьям только то, что и сам готов исполнить, Послушайся ты меня — ты был бы сейчас женат на англичанке, дочери какого-нибудь набоба, оставался бы независим, как холостяк, и имел бы полную возможность играть в вист честолюбия, Я уступил бы тебе свою нареченную, не будь ты уже женат. Но что сделано — то сделано. Я не собираюсь пилить тебя за прошлые ошибки.
Это предисловие понадобилось для того, чтобы объяснить тебе следующее: я буду обладать богатством, нужным для всякого, кто хочет вести крупную игру… в бирюльки. Я всегда к твоим услугам, дружок. Вместо того чтобы увязнуть в Индии, было бы гораздо лучше пуститься со мной в совместное плавание по Сене. Поверь, Париж — одно из тех мест, где особенно обильно бьет источник удачи.
Потозские рудники находятся на улице Вивьен, на улице Мира, на Вандомской площади, на улице Риволи. Во всякой другой стране, чтобы разбогатеть, нужно трудиться до седьмого пота, тратить массу усилий, бегать высунув язык; а здесь достаточно одной пришедшей в голову блестящей мысли. Здесь человек хоть сколько-нибудь изобретательный может открыть золотую жилу, надевая домашние туфли, ковыряя после обеда в зубах зубочисткой, ложась спать или же вставая с постели. Укажи мне другое место на свете, где удачная мысль, как бы глупа она ни была сама по себе, быстрее подхватывается и приносит больше дохода!