В дверь постучали. Николь открыла, ожидая увидеть разозлившуюся Айрин. Но это была мать.
— Никки, где ты была?
— Мама, ну в чем дело?
Ты ушла на весь день… Я волновалась.
Николь удивилась. Неужели мать еще способна волноваться по какому-нибудь поводу? Это казалось невероятным.
— Со мной все в порядке. Впредь я буду звонить и предупреждать тебя.
— Девочка моя…
Мать обняла ее с таким чувством, что Николь расплакалась. Только она способна как-то расшевелить Бэрил. Больше это никому не удается, с тех пор как уехал отец. Такие минуты у матери были редкими, но они все же были. Эго означало, что какая-то часть ее души жила. И она была главным образом сосредоточена на Николь.
Мать сказала, что Айрин не стала завтракать и отправилась в сад. Наверное, хочет позагорать немного. Николь успокоилась. Она должна хорошенько обдумать предстоящий разговор с сестрой.
Если Айрин вздумает узнать у Дональда подробности, он признает, что Николь ночевала у него. Но, конечно, будет отрицать, что между ними что-нибудь было. Но разве этому можно поверить?
Любое иное объяснение будет жалким и неубедительным, учитывая его отношение к их семье. Николь весьма высоко ставила свои чары. Только страсть может заставить Дональда забыть обо всем. И она добьется своего. Главное уже сделано.
К ее великому раздражению, позвонил Боб.
— Нам надо поговорить, — заявил он.
Боже, как он ей надоел! Николь постаралась мягко отшить его.
— Послушай, мы увидимся очень скоро. Но сейчас я не могу. Я сама позвоню тебе…
— Я еду к тебе. — Боб положил трубку.
Он совсем сошел с ума! Николь нравилось, когда с ней говорили властным тоном, не терпящим возражений. Но она никак не ожидала такого от бесхарактерного Боба. Николь стало любопытно, чем же вызвана такая перемена в ее поклоннике.
Боб вошел в ее комнату и запер дверь на ключ.
— Боб… почему ты так на меня смотришь?
— Я не могу без тебя, — выпалил он с порога. Боб стремительно приблизился, обнял и поцеловал ее.
— Пусти меня… — Николь совершенно растерялась под его натиском.
Она опомнилась спустя полчаса на своей постели в объятиях Боба. Он никогда не вел себя так настойчиво и решительно.
— Ты не должна больше играть со мной, Николь. Я люблю тебя, — сказал Боб.
Николь после этих его слов опять заскучала.
— Все было так хорошо… Надо было тебе все испортить своим нытьем.
— Мне показалось… в нашу последнюю ночь… да что там показалось, я был уверен, что что-то для тебя значу.
— Возможно, так оно и было… иногда мне так кажется. Но потом это проходит, — равнодушно отозвалась она.
— Не говори так…
— Мне очень жаль, Боб.
Новизна ситуации поначалу так захватила Николь, что на время она забыла об осторожности. Зато теперь спохватилась.
— Боб, ты не видел Айрин? Она должна быть в саду…
— Нет.
— Ты уверен?
— Вполне. А что? — Боб ничего не мог понять.
Николь облегченно вздохнула. Айрин не должна видеть Боба в ее комнате, иначе она не поверит в их роман с Дональдом. А впрочем… ей всегда можно сказать, что Боб приходил, чтобы поставить точку в их отношениях.
Айрин бесцельно бродила по саду. Никогда у нее не было так тяжело на душе. Она просто не могла ни о чем думать. Ходила, надеясь немного успокоиться.
Но движение не принесло ожидаемого облегчения. Она чувствовала, что просто не в силах войти в дом и посмотреть Николь в глаза. Айрин думала, что готова ко всему, но и представить не могла такого удара.
Наконец Айрин все-таки решилась. Она заметила издалека у ворот какого-то молодого человека, выходящего на улицу, но не разглядела его. Услышала только, как он завел свою машину и уехал.
Айрин ни на секунду не задумалась, кто бы это мог быть. Мысли ее занимало только одно — правда ли то, что она заподозрила, или нет.
На пороге Айрин столкнулась с сестрой. Обе растерялись и какое-то время стояли молча. Айрин ни за что не хотела начинать первой. Николь насупилась и не могла собраться с мыслями.
— Знаешь, кто приходил? — наконец спросила она.
— Нет.
— Боб. Он думает, что можно все вернуть.
— А это не так?
— Теперь нет. Ни за что.
— Почему же?
— Мне больше никто не нужен, кроме… Так, глупости. — Николь деланно рассмеялась.
— Кроме кого? — Короткие вопросы младшей сестры напоминали допрос.