Она открыла глаза и увидела сидящего на краю постели Дональда, который приложил руку к ее лбу, испуганно вглядываясь в ее лицо.
— Дональд? — Айрин с трудом возвращалась к реальности.
— Ты не заболела? Я услышал стон, а дверь была открыта.
— Просто приснилось что-то… Это ерунда. Как поездка?
— Все в порядке. Поговорим утром.
— А сколько сейчас времени? — Айрин посмотрела на часы на столике, рядом с кроватью. Половина четвертого. — Уже утро, Дональд. Ты хочешь спать?
— Нет.
Он нежно поцеловал ее руку.
— Я тоже, — сказала Айрин и обняла его. — Я рада, что забыла запереть дверь.
Дональд быстро скинул одежду и вытянулся рядом с теплой, еще сонной Айрин. Их губы встретились. Казалось, что тело одного было продолжением другого.
— С возвращением, — прошептала Айрин ему на ухо.
Услышав телефонный звонок, Синтия вздрогнула. Она как раз сама собиралась позвонить в Нью-Йорк и уже поднесла руку к трубке, когда телефон зазвонил. В ту же секунду ей пришла в голову сумасшедшая догадка, но она отбросила ее как невозможную и нелепую.
— Синтия?
Она застыла, услышав этот голос. Невероятно, но это действительно Дэн.
— Алло, я не ошибся? Извините, но…
— Дэн, это я.
На другом конце провода замолчали. Синтия не могла выговорить ни слова, пытаясь справиться с оцепенением.
— Пожалуйста, прости меня, — наконец вы молвил Дэн. — Уже поздно…
— Ты хочешь сказать — рано? — Синтия не выдержала и засмеялась, услышав смех Дэна.
— Да, пожалуй.
— Если бы ты не позвонил сейчас, это бы сделала я, — призналась Синтия.
— В самом деле? — Его голос звучал взволнованно, она отчетливо слышала его прерывистое дыхание.
— Да, Дэн. Я знаю… про наших детей.
— Они у тебя были?
— Приезжал один Дональд…
— Синтия, я подумал… У нас есть теперь надежда… Возможно, откроется правда, которая будет не так страшна для… — Дэниелу не хватало духу закончить фразу.
— Для чего? — Синтия уже все поняла.
— Для нашего будущего. — Дэн не мог бы выразиться осторожнее и яснее одновременно.
— А ты теперь в него веришь? — почти шепотом произнесла она.
— Дети дали мне эту веру. Я больше не боюсь прошлого.
— В субботу я буду в Нью-Йорке, Дэн.
Часть 4
БЭРИЛ
1
Николь проснулась около часа ночи, услышав сдавленный крик. Она вскочила и протерла глаза. Может быть, ей приснилось? Николь прислушалась, но вокруг была тишина.
Не успела она вновь свернуться калачиком под одеялом, как кто-то пробежал по коридору мимо ее комнаты, раздался стук захлопнувшейся двери и повторился тот же вопль.
Николь накинула халат, сунула ноги в тапочки и вышла из комнаты. В спальне матери на другом конце коридора она услышала шум. Девушка различила взволнованный голос Джинни и еще какие-то странные звуки. Николь опрометью кинулась туда.
Джинни попыталась задержать ее в дверях, но Николь, оттолкнув пожилую негритянку, вошла. Бэрил сидела на полу и раскачивалась, уставившись в одну точку.
— Никки, она плохо себя чувствует… она больна, — сквозь слезы повторяла Джинни.
— Мама? — испуганно прошептала Николь.
Она была потрясена увиденным и не могла понять, что происходит. Бэрил сидела в ночной рубашке, белая, как простыни на ее постели, со спутанными волосами, устремив безумный взгляд неизвестно куда.
— Что с ней?
Николь увидела опрокинутый пузырек, содержимое которого разлилось по полу.
— Бэрил, ты должна справиться, — Джинни села на корточки и обняла ее, — это кризис. Надо потерпеть.
Она повернулась к Николь.
— Иди спать, Никки. Я побуду с ней.
— Я никуда не пойду, пока не объяснишь, что тут происходит, — заявила Николь.
— Куда… ты убрала? — выдохнула Бэрил. — Куда?
Она не сводила с Джинни широко раскрытых умоляющих глаз.
— Я все выкинула, дорогая, — ответила Джинни, — ты больше не будешь травить себя этой дрянью.
— О чем ты? — ужаснулась Николь.
— Да так… неважно, — замялась Джинни, — она иногда принимает снотворное. У Бэрил бессонница, только и всего.
— Неправда, — резко возразила Николь, — от снотворного в такое состояние не приходят.
Она нагнулась и подняла пустой пузырек. Взглянула на надпись и застыла на месте.
— Джинни… это…
Их взгляды встретились. В одном застыл ужас, в другом — немое признание.
Джинни помогла Бэрил подняться и почти насильно уложила ее в постель. Бэрил трясло как в лихорадке, зубы стучали, она пыталась что-то сказать.