— Хотите теплое местечко, Гулд? Когда окажемся в Риме, моей группе может понадобиться переводчик.
— Увы, — покачал головой Джеймс. — В Риме у меня дел по горло.
Они вошли туда через три дня. Авангардные подразделения въехали в город, ожидая суровое сопротивление, но вместо этого были радостно встречены населением, забрасывавших цветами их джипы, совавших им бутылки с вином. Им дарили, кто что мог, — женщины в качестве подарков предлагали себя. Через пару дней там, где прежде немцы вывешивали свои приказы, появились громадные надписи: «Римлянки, не теряйте доброго имени!»
Стремительность наступления повергла в изумление даже их собственное командование, и пятеро суток войска ликовали, как безумные, купались в Тибре, щедро пользовались гостеприимством римлян, глазели на город, посылали домой победные телеграммы или просто наслаждались отдыхом, подремывая на солнышке.
Ни на что из этого у Джеймса времени не было. Главной его целью было узнать, где находится немецкий армейский бордель. Это оказалось нетрудно, — местные жители с большим удовольствием назвали ему адрес — Виа Нардонес, 95. Это было высокое каменное здание, в прошлом, вероятно, гостиница. Взбежав по ступенькам, Джеймс вошел в огромный вестибюль-приемную. За конторкой было пусто, а разбросанные вокруг бумаги свидетельствовали о том, что обитатели дома покидали его в спешке. Джеймс чуть не поскользнулся на стопке тоненьких листков, наклонился, чтобы взглянуть. Это были отпечатанные билетики с пробелами для внесения фамилии и номера солдата, имени медсестры, осмотревшей и признавшей его незаразным, а также имени девицы. Порывшись немного, Джеймс нашел один заполненный билетик. Девицу звали Ева. Цена ее, похоже, составляла двенадцать лир.
— Эй? — крикнул он снизу вверх по лестнице.
Прислушался: ему показалось, что уловил какое-то движение. Он поднялся наверх. Попал в длинный коридор с пронумерованными комнатами. По стенам висели объявления, тщательно выписанные излюбленным немецким готическим шрифтом.
Джеймс открыл первую дверь. Комната была пуста, и даже, кажется, уже обшарена мародерами. Металлическая кровать перевернута вверх ножками, матрац взрезан. Конский волос просыпался на вытертый ковер.
Джеймс уловил тихое бормотание. Оно исходило из какой-то комнаты на противоположной стороне коридора. Джеймс пересек коридор, заглядывая в каждую комнату. Во второй на кровати сбились в кучку четыре девицы. У всех головы обриты наголо, варварски — на коже остались кровавые порезы от бритвы. Девицы со страхом глядели на Джеймса.
— Не бойтесь, — сказал он по-итальянски. — Я просто ищу кое-кого.
— Немсы все усли, — шепеляво пролепетала одна. — Есе в понедельник.
— Была у вас девушка по имени Ливия? — спросил Джеймс.
Девица отрицательно замотала головой.
— Ты уверена?
— Есть регистрационный журнал, — сказала другая. — В конторе. Если хотите, можете там посмотреть.
— Я не читаю по-немецки. Не пойму, где искать.
— Я говорю немного, — сказала девушка.
Она отвела его в следующую комнату к огромному черному лежащему на боку шкафу для хранения документов. Джеймсу удалось водрузить его в прежнее состояние. Внутри папки стояли на удивление в полном порядке. Просмотрев, Джеймс отметил чрезвычайную обстоятельность документации. Через бордель вермахта на Виа Народонес прошли сотни девушек, и данные каждой были аккуратно запротоколированы. Все подробности здоровья, каждая жалоба, все недомогания день за днем были тщательно учтены и записаны.
— Что такое damenbinden? — спросил Джеймс, заметив часто встречавшееся слово.
— Прокладки при менструации. Они вели учет, у кого когда месячные, чтоб не притворялись больными.
Тьма девиц.
— Что стало с теми, кто ушел? Куда они пошли?
Девушка повела плечами.
— Немцы их забрали.
В документах не оказалось ни имени «Ливия», ни фамилии «Пертини».
— Вы уверены, что здесь указаны все девушки, которые были в наличии? Могло случиться, что на кого-то досье не заводили?
Девушка покачала головой:
— Они заводили на каждую.
Джеймс вздохнул и повернулся, чтобы уйти.
— Простите…
— Да?
— Нам нечего есть. Нет денег. Если выходим на улицу, женщины плюют нам в лицо. А мужчины… те еще того хуже. Не могли бы вы дать нам что-нибудь?
У Джеймса было всего-навсего несколько сотен лир оккупационными деньгами и пара пакетиков жвачки. Он отдал все.
— Вы эту самую Ливию разыскиваете? — спросила девушка, разворачивая жвачку.
Положила кусок в рот и стала жадно жевать, часто прерываясь, чтобы сглотнуть. Судя по всему, она была очень голодна.