— Мы пару раз устраивали на них облаву, — рассказывал Джексон, — но буквально на следующий день на месте одних появлялись другие. Понятное дело, основные деньги — это пенициллин. У нас столько его пропадает, что нашим медикам приходится наведываться сюда и выкупать свой пенициллин у торговцев черного рынка, чтоб хотя бы обеспечить полевые госпитали.
Джеймс понимающе кивнул. Пенициллин. Это слово было теперь у всех на устах. До открытия пенициллина не было эффективных средств от заражения крови при пулевых или осколочных ранениях, и даже сравнительно легкая рана могла привести к потере конечности или к смерти. Теперь американская фармацевтическая компания «Пфайзер» открыла способ производства этого чудо-препарата, выдает его в громадных количествах и даже запускает рекламу в журналы и газеты, похваляясь, будто их продукт может изменить ход войны.
— А зачем итальянцам его столько? — спросил Джеймс. — Ведь, в общем-то, они уже не воюют?
— Им пенициллин нужен не раны залечивать, а от сифилиса. Здесь свирепствует эта зараза.
— Ах, ну да! — Джеймсу вспомнились подходившие к нему утром девицы: «Чисти, ми чисти!» — Как я погляжу, тут имеют место… э-э-э… тесные общения?
Они уже свернули с торговой улицы и теперь спускались вниз через старый город. Как бы в подтверждение слов Джеймса на углу стояло, гогоча, несколько солдат. У каждого в одной руке бутылка, на другой — повисла хохочущая девица.
Джексон развел руками:
— Увы, тут чистая коммерция. Фрицы мобилизовали всех здоровых итальянских парней и либо отправили работать в трудовые лагеря, либо погнали воевать в Россию. После чего экономика рухнула — пожалуй, только и остались что проституция да черный рынок. Согласно последним сводкам, в Неаполе более сорока тысяч проституток. А все женское население составляет девяносто тысяч. Если исключить старух и детей, этим занимается почти каждая встречная.
— И мы ничего не можем с этим поделать?
Джексон метнул на него взгляд:
— Выиграем войну, возьмемся, — вяло бросил он.
— Я имею в виду здесь, в Неаполе?
— Делаем все возможное, — Джексон указал на вывеску над магазином.
Поверх прежней проступавшей надписи было выведено крупно: ПРО-ПУНКТ.
— Официально проституция вне закона, и мы не намерены с ней мириться. Но мы предлагаем бесплатную профилактику тем солдатам, кто в ней нуждается. Кроме того, есть еще некий антисептик, которым могут пользоваться женщины, — у нас его называют «синий порошок». Дальше этого наши интересы не распространяются. В конечном счете, союзная военная администрация озабочена только тем, чтобы солдаты не выбывали из строя. Пару недель пробудут здесь, и большинство отправится снова на фронт. Главное, чтоб солдат на ногах стоял и чтоб мог стрелять.
Едва снова вышли на набережную, Джексон увлек Джеймса в дверь какого-то заведения. В помещении с затемненными окнами было полным-полно посетителей. В основном офицеры, но было также несколько солдат, развлекавшихся с местными девицами, и кое-какие столики занимали итальянцы на удивление преуспевающего вида, иные в компании с американскими или британскими штабными офицерами.
— Кто б мог подумать, что идет война, правда? — заметил Джексон, упиваясь изумлением Джеймса.
— Синьор Джексон! Как я рад видеть вас! — Виляя задом, сквозь столики к ним пробирался хозяин.
— Прошу, Анджело, столик подальше от шума. У нас с коллегой деловой разговор.
Итальянец улыбнулся и повел их к столику в глубине зала.
— Женщины смотрятся отменно, не так ли? — прокомментировал, оглядываясь, Джексон, когда они уселись за стол. — У них здесь то, что называется «немецкая диета», люди чуть не мрут с голоду. — На стол легло написанное от руки меню. — Кстати, осторожнее с выбором. На улицах Неаполя уже осталось не так много кошек.
Между столиками проходил официант, привлекая внимание посетителей демонстрацией рыбин на блюде. Джексон его остановил.
— Взгляните на эту рыбу, — сказал он Джеймсу. — Ничего не замечаете?
— По-моему, рыба как рыба.
— Сравните головы и тушки.
Джеймс присмотрелся и заметил, что каждая рыбина и в самом деле состояла из двух разных частей, аккуратно пригнанных друг к дружке. Линия соединения была почти незаметна.