— То, что ты делала для Энцо, — негромко сказал он. — Он рассказывал своим приятелям, будто ты прямо… находка. — Альберто улыбнулся с видом знатока. — Правда, если хорошенько припомнить, он выразился немного иначе.
У Ливии защемило сердце. Что за глупости болтал о ней Энцо! Их личная жизнь никого не касается. Чтоб ему попридержать свой язык! Снова щеки ее запылали, на сей раз от стыда.
— Слыхал, он тебе дал особое прозвище, — продолжал Альберто. — Везувьетта. Мой вулканчик.
— Энцо — мой муж! — припечатала Ливия.
— Понятное дело. И останется мужем, когда вернется. А пока, между прочим, могла бы и постараться для его же блага. Кто знает, вдруг он вернется без ног, или слепой, или безрукий. — Ливия сжала уши руками, чтобы не слышать этих ужасных слов, но это не помогло. — Неужто не хочешь, чтоб, вернувшись, он увидел, что ты сумела деньжат поднабрать, а не погрязнуть в долгах? Я заплачу тебе столько, чтоб покрыло все, что ты потеряла. Кроме меня, никто тебе не поможет. Отец у тебя одной ногой в могиле. Ну, а сестрица… — кто Маризу с ее странностями замуж возьмет, да она, как я погляжу, и сама замуж не рвется. Кто ее кормить станет, если ресторанчик закроется?
— Такому не бывать…
— Такое нынче на каждом шагу случается, — покачал головой Альберто. — Разве не видела, что в Неаполе делается? Девчонки там продают себя за кусок хлеба. Да и в Боскотреказе то же. После войны все прикинутся, будто ничего такого и не было.
— Что ты несешь…
— А если, не дай Бог, Энцо домой не вернется, ведь понадобится же тебе муж, чтоб о тебе заботиться.
— Хватит! — оборвала его Ливия. — Я твое предложение ни за что не приму.
— Ничего, примешь. С отцом твоим я переговорил.
— Так мой отец знал, о чем ты собирался меня просить?
— Он человек неглупый. Конечно, во все подробности мы его посвящать не будем.
Концом ножа Альберто провел у себя под ногтями. Ливия мгновенно почувствовала, да какой степени он ей отвратителен. Но ради отца попыталась сдержаться.
— Альберто Спенца, — резко сказала она. — Я бы не легла с тобой, даже если б кроме тебя в Италии мужчин не осталось, а это, учитывая, что ты в Италии самый жирный, а остальные вымирают от голода, очень даже вероятно. Теперь убирайся.
Альберто с деланным равнодушием пожал плечами.
— Посмотрим, так ли ты будешь несговорчива, когда с месяц наголодаешься. — Он открыл дверь и вышел из кухни. — Нино, твоя упрямая дочь отказывается у меня работать! — Донеслись до Ливии его слова. — Признаюсь тебе, она была со мной так груба, что вряд ли я сюда скоро наведаюсь. Попробуй ее образумить, ладно? А вздумает явиться с извинением — что ж, такой исход будет для всех наилучший, правда, не уверен, может, к тому времени я уже подыщу себе кухарку.
Едва Альберто ушел, в кухню явились Мариза с Нино. Ливия была так взбешена, что сначала и говорить с ними не пожелала. Брякнув в раковину тарелки, она в сердцах принялась их тереть. И лишь когда одна из тарелок треснула пополам, Мариза, не повышая голоса, спросила:
— Альберто тебе работу предлагал?
— Если стать его шлюхой считается работой!
— Вот оно что!
— Ливия, я не думал… — проговорил отец.
— А то ты не догадывался! — с горькой усмешкой бросила Ливия.
— Послушай, Ливия, — медленно произнесла Мариза, — всем приходится как-то выживать.
— И что ты предлагаешь?
— Разве ты не слышала? Фарелли отправили трех своих дочерей в Неаполь. Те каждый месяц оттуда деньги шлют. Откуда, ты думаешь, эти деньги берутся? Альберто сказал правду — теперь все по-другому. Никто тебя не осудит, если ты примешь его предложение.
— Ты почему-то не торопишься переспать с этой жирной свиньей!
— Ну, если уж дойдет до этого…
— Никто из вас на такое не пойдет, — припечатал Нино. — Другие пусть как хотят. Мы пока с голоду не помираем, и пускай всякие там Альберто убираются к чертям собачьим!
В тот же день на дороге в Фишино показался грузовик. Медленно он объехал вокруг деревни, так медленно, что Ливия успела разглядеть лица шести солдат, сидевших в кузове; каждый при винтовке. Потом грузовик остановился перед остерией. Солдаты выскочили из кузова. Офицер в шортах цвета хаки и в сдвинутом набок австралийском военном берете выбрался из кабины.
— Нам сообщили, что вы тут укрываете продовольствие, — заявил он Нино. — Я должен его реквизировать для своих солдат.
— Ливия, Мариза, ступайте наверх, — тихо сказал Нино. — Идите в свою комнату, запритесь там.
Ливия чувствовала на себе алчные взгляды солдат.