— Брошенные.
— Как брошенные?
— А так. Построили несколько домов в лесу на поляне, а потом оказалось, что это болото. Хозяева дома побросали, их, естественно, разворовали. Сейчас там голые стены, если, конечно, и стены не разобрали.
Сашку отчего-то заинтересовали эти дома.
— Пойдем посмотрим, — предложил он.
— Пойдем, если хочешь, — нехотя согласилась я. — Хотя смотреть там не на что.
Мы вышли на поляну и огляделись. Трава на болотистой земле колосилась по пояс.
— Ну, дальше что? — спросила я, без радости взирая на это печальное место.
— Давай внутрь зайдем.
Мы зашли в крайний дом. Стены ободраны, пол частично снят, с камина сбита изразцовая плитка.
— Да, — протянул Санька, — впечатляет.
Он отправился обследовать помещение, а я, заметив в щели пола блестящую пуговицу, стала от нечего делать выковыривать ее при помощи проволочки. Оказалось, что это не пуговица вовсе, а пряжка. Честно говоря, я очень обрадовалась находке. Недавно я потеряла точно такую же пряжку от совершенно новых босоножек. Носить их без одной пряжки я не могла, а выбросить жалко. Они очень дорогие и мне нравились.
— Саша, — крикнула я, — не зря мы сюда пришли — я клад нашла!
Сашка появился в проеме двери со странно перекошенным лицом.
— Ты чего это? — спросила я.
— Там труп, — хрипло произнес Санька.
— В каком смысле?
— В прямом.
— Там человек? — испугалась я.
Сашка кивнул.
— И что с ним?
— Лежит на полу. Голова разбита.
— Господи, ужас какой, — ахнула я. — Может, «скорую» надо? Мобильник с собой?
— А куда звонить-то?
— Звони «03».
— Погоди, давай у него пульс пощупаем.
— Сань, я боюсь, — промямлила я.
Но Сашка, не обращая на меня внимания, опять пошел внутрь дома, я на ватных ногах поковыляла за ним.
В кухне у печки лежал на полу человек, лицо его было серого цвета. Сашка присел на корточки и приложил два пальца к шее мужчины.
— Ну? — шепотом спросила я.
Сашка отрицательно помотал головой.
— Пойдем, пойдем отсюда скорей, — потянула я его за руку. — Надо в милицию позвонить.
Мы торопливо покинули эту жуткую мертвую полянку и быстро-быстро пошли к поселку. Несмотря на жару, меня бил озноб, и я с трудом могла говорить.
— Какой телефон в милиции? — спросил Сашка.
— «02».
— Да нет. Здесь какой?
— Н-не знаю.
— Вчера же звонили.
— Ив-ван Пет-тр-рович з-звон-нил. — Мои зубы выбивали дробь.
— Пошли к нему.
Бывшего мента Коновалова, как назло, не оказалось дома. Все окна были закрыты, и на двери висел замок.
— Куда же он подевался? — растерялся Санька. — Что же теперь делать?
— Пойд-дем к М-мишане, — предложила я.
— Правильно. Может, он телефон знает?
Мы направились к Мишкиной даче, но его дома тоже не оказалось.
Дома была одна Лариска, которая сидела с ногами на диване и пила коньяк из пузатой рюмки. Глаза ее были красные, тушь размазалась. По всему видно, что ревела. Рядом посапывал щенок Марсик.
— Ну, что, Мишка не возвращался? — с порога спросила я.
Лариска в ответ только помотала головой, а я, оттеснив Марсика, присела рядом и сочувственно погладила ее по плечу.
Лариска дернулась от моей руки и ойкнула.
— Ты меня оцарапала, — капризно произнесла она.
Я посмотрела на свою руку, в которой все еще держала найденную в заброшенном поселке пряжку.
— Ой, извини. Это у меня пряжка, нашла сегодня. — Я сунула находку в сумку. — Представляешь, — начала я с энтузиазмом, — я потеряла точно такую же пряжку от совершенно новых босоножек. И вот какая удача...
Лариска посмотрела на меня как-то странно, и я осеклась. Действительно, глупо было говорить про какие-то босоножки, когда у людей такие проблемы. Я решила загладить свою бестактность.
— Неужели Мишаню до сих пор в милиции держат? Он, кстати, не звонил?
Лариса снова покачала головой:
— Не звонил. И на мои звонки не отвечает. Не знаю, что и думать, — пробормотала она. — Сижу, реву, пью.
— Дай мне тоже глотнуть, — попросила я, — а то меня всю трясет после увиденного.
— А что ты видела? — Лариска повернула ко мне голову.
Я с сомнением посмотрела на нее. Стоит ли ей сейчас говорить о трупе? Она, бедная, и так сама не своя.
— Труп мы нашли в лесу, — бестактно встрял Санька. — В милицию нужно звонить, а телефон не знаем.
Лариска побелела и залпом допила коньяк.
— Вот-вот, — согласилась я с ее реакцией, — меня тоже до сих пор трясет.
Я достала из бара чистую рюмку и налила себе коньяку.