Димка, ничего не сказав, включил зажигание и выехал на трассу. Километра два мы ехали молча, потом он произнес:
— А вы знаете, я был бы не против иметь родственника...
— Даже такого? — Мы с Фирой в недоумении переглянулись.
— Не знаю, — грустно ответил Димка. — Я ведь один на этом свете.
Фира аж подскочил на заднем сиденье, и его рыже-седая башка просунулась между нами:
— Это как это один? А мы? А нас ты за кого держишь? Мы, значит, тебе чужие, а этот уголовник — родственник. — Фира пыхтел от негодования.
— Ну, что ты, старик, — улыбнулся Димка. — Какие же вы чужие? Вы роднее родных. Кстати, а почему ты его в уголовники записал?
— А кто же он? Сундук спер, Марьяночке голову пробил, за нами гонялся, — загибал Фира пальцы.
— Вообще-то справедливости ради надо уточнить, что голову он мне не пробил, дырки-то нет, но огрел чувствительно.
— Да, если бы ты не упала мне прямехонько в руки... — Димка бросил на меня быстрый взгляд, — вряд ли бы мы сейчас с тобой разговаривали. Благодари своего ангела-хранителя, ну, и меня, конечно. Если бы не мы, спикировала бы ты своей головой прямехонько на каменный пол.
Меня аж всю передернуло от этой картинки.
— А как же ты меня поймал?
— Я, когда тебя и сундук наверх поднял, собрался передать тебе сумку с инструментами и шкатулкой. Уже руки вверх поднял, а тут ты летишь и как раз мне в руки. Ну, я и поймал.
— Вот видишь, Димочка, — обрадовался Фира, — этот твой родственник чуть нашу Марьяночку не убил. А ты говоришь — не уголовник.
— С юридической точки зрения, что мы ему можем инкриминировать? Да ничего конкретного, — отозвался Димка. — Покушение на убийство? Так Марьяша, слава богу, жива и здорова. Кражу сундука? Так мы даже не знаем, что в нем было.
— А взлом квартиры и кражу кулона?
— Так ведь взлома не было, дверь открыли ключом. А был ли там кулон или не был, мы и сами толком не знаем.
Нам с Фирой нечего было возразить.
— А все-таки интересно, — принялась я рассуждать, — сможет ли содержимое шкатулки являться подтверждением твоего происхождения?
— Само по себе, конечно, нет. Ну, допустим, у меня теперь есть письма родителей к моему деду, письма его сестры Катеньки, фотографии. Ну и что? Обо мне-то там ни слова нет, — засмеялся Димка.
— Ну, это же естественно, — Фирина голова опять просунулась между нами, — тебя же тогда и в помине не было.
— Ты, старик, как всегда, прав, — согласился Димка. — Ну, что ж, друзья, уже Наро-Фоминск, скоро дома будем.
— Вот хорошо, — обрадовался Фира. — Марьяночка, позвони по телефону, пусть стол накрывают — мы же уже едем.
Я набрала номер дачи, трубку снял отец. После того, как он удостоверился, что все мы живы и здоровы, дед сообщил главную, как он выразился, новость. Звонила мама, каялась за свою дырявую голову. Оказывается, кулон с рубином и бриллиантами лежит в Парижском банке в сейфе, где Поль хранит важные документы и куда мама кладет свои драгоценности, когда они уезжают из дома. Кулон она обнаружила вчера, когда забирала что-то из сейфа. Она его по ошибке прихватила из Москвы вместе со всеми своими украшениями.
— Ты меня слышишь?! — кричал отец.
— Слышу, слышу! — Прокричала я в ответ. — Это действительно главная новость! А ты не сказал маме, что из-за ее дырявой головы мы поимели две квартирные кражи?
Димка с удивлением посмотрел на меня. Я знаком ему показала, чтобы он смотрел на дорогу.
— Ладно, — сказала я, — подробности при встрече. Кстати, как там насчет обеда? Фира интересуется.
Я попрощалась с отцом и спрятала телефон в сумку. Фира опять просунул голову между сиденьями.
— Ну, что там? — в один голос спросили мои спутники.
— Уж не знаю, как вам и сказать, — начала я тянуть. — Ты, Димыч, может, заранее притормозишь, что б мне не биться лбом о торпеду, как в прошлый раз.
Димка послушно съехал на обочину и затормозил:
— Что там еще? — уставился он на меня.
— Димка! — заорала я. — Кулон нашелся! Он, оказывается, все это время лежал в Париже в сейфе, который Поль арендует в банке. Мама все перепутала.
— Ура! — заорали мужики.
К даче мы подъезжали с песнями.
Только Димка посигналил у наших ворот, как из дома выскочили дед и тетя Вика.
Про тетушку при ее неполном центнере веса, конечно, не скажешь, что она выскочила. Но она так спешила нам навстречу, как будто мы не виделись по меньшей мере месяц, а не три дня.