Ай, Димка, ай да психолог. После таких слов Мишка уже не мог думать о расправе с женой. Его уличили в негостеприимстве...
— Нет. — Мишка решительно преградил нам дорогу к выходу. — Не уходите, прошу вас. Никто еще меня жлобом не называл. Садитесь. — Мишка усадил нас за стол, разлил по стаканам виски, а жене велел принести чего-нибудь закусить. Лариска направилась на кухню, а я вызвалась ей помочь.
— Ты что же мужика с ума сводишь? — попеняла я ей.
Лариска взяла со стола сигареты и нервно закурила.
— Как он тут? — спросила она. — Сильно волновался?
— Не знаю, мы уезжали на несколько дней, только что вернулись.
— Ну, ладно, перемелется — мука будет, — жестко сказала Лариска.
Она достала из холодильника банку икры, масло, консервированную ветчину, маслины. Хлеба, правда, не оказалось, но вместо него нашлись крекеры. Все это мы отнесли в гостиную, где мужчины вели задушевную беседу.
— О, девчонки пришли! — обрадовался Димка. — Закусить принесли.
Лариска присела к столу и залпом выпила виски, которое ей галантно налил Димка. Так молча она и просидела весь вечер. Только курила и пила, курила и пила. Димка с Мишаней занимались в принципе тем же. Мне же эта пьяная компания уже порядком поднадоела, и я искала подходящий повод, чтобы смыться.
Ничего оригинального не придумав, я наклонилась к Лариске, чтобы сказать, что устала и хочу уйти. И тут мой нос учуял запах ее духов. Запах был необычный, на мой вкус несколько резковатый, но от этого очень запоминающийся. В мозгу как будто что-то щелкнуло, и я, забыв, что хотела сказать, выпрямилась и уставилась на стол. Возле Ларискиного стакана стояла пепельница с окурками от сигарет «Собрание» ... выкуренных наполовину.
— Вот это номер... — Я подняла глаза на Лариску и встретилась с ее злым, загнанным взглядом. — А духи у тебя запоминающиеся...
Лариска резко встала и вышла из комнаты. Димка с Мишаней, не реагируя на нас, дружно поклонялись Бахусу. Я же сидела как на иголках, не зная, что предпринять.
— Что с тобой? — Димка заметил мое ерзанье.
— Устала, спать хочу.
— Да? Ну, пойдем домой, — сразу согласился он.
— Мишаня, и тебе уже пора на боковую.
Мишка вяло протестовал, хотя готов, был уснуть прямо за столом. Мы позвали Ларису и помогли ей уложить Мишку на диван, где тот сразу же и отключился.
— Защитная реакция организма, — хохотнул Димка. — А ты, девушка, молись, чтобы утром он был таким же тихим агнцем, каким выглядит сейчас.
Пьяный агнец храпел на диване. Мы же наконец покинули этот гостеприимный дом, и я, вцепившись в Димкин рукав, потянула его вперед.
— Что ты так несешься? — Димка пребывал в отличном расположении духа и, как ни странно, был абсолютно трезв. — Давай погуляем немного, хорошо-то как на улице.
— Сейчас я тебе такое расскажу, — затарахтела я, — что сам побежишь. В Воронцовке, то есть в Первомайском, были не кто иные, как Лариска и Мишаня.
Димка не побежал, как я ему обещала, а, напротив, даже остановился.
— Ты не бредишь ли, дорогая? Али выпила немножко много? —потрогал он мой лоб. — Поясни.
Я рассказала ему про духи и про окурки. Димка шел сначала молча, обдумывая информацию, потом сказал:
— Насчет духов ты могла ошибиться, ты же не профессиональный нюхач. А окурки... Ну, что такое окурки? Это разве доказательство или улики? К тому же в голове не укладывается, зачем Мишане с Лариской все это было нужно.
— Может, они думали, что мы отправились в Воронцовку за кладом? — предположила я.
— Не тот Мишка человек, чтобы за кладами гоняться. Он не романтик, и денег у него побольше, чем у нас всех, вместе взятых. Нет, не похоже это на Мишку. И вообще в «БМВ» был совсем другой человек.
— Кто же тогда, черт побери?
— Да ведь ты же сама говорила, что это был бывший директор музея.
— Да?.. Да, действительно... говорила. А кстати, сына директора Мишкой звали...
— Если честно, я согласен на то, чтобы никогда не узнать, кто это был, лишь бы он наконец оставил нас в покое. Надоели уже эти скачки с преследованиями. Пойдем лучше почитаем письма из дедовой шкатулки.
На улице уже совсем стемнело, и в нашем доме горел свет. Через открытое окно было видно, что отец, тетушка и Фира сидят в гостиной за круглым столом. Опять шторы забыли задернуть.
— Наверно, Фира живописует наши приключения, — предположила я.
Мы поднялись на террасу и вошли в дом.
— Как вы долго, однако, — сказал отец. — Что там у Михаила?