Я отлично помнила, что найденную в заброшенном поселке пряжку я положила именно сюда. Я еще тогда радовалась, что нашла ее. У меня потерялась точно такая же. Так вот, нашла я ее именно в тот злополучный день, когда мы с Санькой наткнулись на труп.
Я открыла шкатулку, порылась в ней, высыпала все содержимое на комод — пряжки не было.
— Ну, вот вам и ответ. — Я вышла из своей комнаты.
До сих пор никто из домашних, да и Мишаня тоже, не понимали, к чему я все это клоню.
— Может, ты объяснишь наконец, что все это значит? — не выдержал Димка.
— Пожалуйста. В тот день, когда был убит второй Мишкин строитель, нас с Санькой занесла нелегкая в заброшенный поселок. Там я нашла пряжку — золотистый металл с желтой кожаной вставкой. Я потеряла точно такую же от своих новых босоножек. А ночью в моей спальне кто-то побывал. Я думала, что мне это приснилось, но Михаил — мой бывший муж — утверждал, что видел, как из моего окна вылезал мужик. Он, конечно, мог и соврать по злобе, но извольте — пряжки-то нет. Так о чем это нам говорит?
— Ты хочешь сказать, что и это тоже Лариса?.. — Отец так высоко вздернул брови, что они уехали почти до корней волос.
-— Ну, если верить моему бывшему, в моей спальне был мужчина — Федор Алексеевич, надо думать. Лариса днем видела у меня свою пряжку, а это улика против нее. Пряжку-то я нашла как раз в том доме, где было совершено убийство. Вот, по-видимому, Ларискин сообщник и забрался ночью в мою комнату, чтобы улику эту похитить, что, собственно, ему и удалось.
— Так, по-твоему, это они убили того человека? — Отец просто пребывал в шоке. — Но зачем?
Я пожала плечами.
— Откуда я знаю... Но, с моей точки зрения, во-первых, Лариску с «Казановой» в заброшенном поселке неоднократно видел Славка, во-вторых, только Лариска могла додуматься полезть в эти катакомбы в дорогущих босоножках и, в-третьих... не знаю, что в-третьих... Но похоже, что это были они. Возможно, тот мужик отправился в заброшенный поселок по своим надобностям: травку покурить или уколоться, наркоман как-никак, ну, и ненароком спугнул их, и все произошло случайно... Они его толкнули, а он неудачно упал... — Я в очередной раз пожала плечами.
Мишка затравленно смотрел то на меня, то на отца, то на Димку...
— Но ведь в милиции сказали, что никаких следов насильственной смерти на трупе обнаружено не было, — тихо произнес он, — только нос разбит. — Может, он сам упал?
Ему никто не ответил.
А я никак не могла для себя решить, что должна делать в такой ситуации: идти в милицию и сообщить о своих подозрениях или же молчать до тех пор, пока меня об этом не спросят. Кто я — законопослушная гражданка или добрая самаритянка? Извечный вопрос: «Быть или не быть?», «Говорить или не говорить?»
Ладно, об этом я сейчас думать не буду. Потом... Может, все как-нибудь само собой решится?
Я взяла свою чашку — кофе уже совсем остыл, и решила сварить свежего.
— А знаете, — крикнула я от плиты, — я-то грешным делом на Саньку думала. — Многое на него указывало. Кстати, надо спросить, что он делал в больнице у Маклахена.
— Ну, об этом-то я уже знаю, — отозвался отец. — Александр предлагал купить у него икону семнадцатого века. Но я Джеду отсоветовал связываться: на таможне могут быть проблемы.
— Вон, кстати, и он, легок на помине, — захихикал Фира, показывая в окно.
От калитки по направлению к нашему крыльцу быстро шагал Санька Купатов.
— Да, что-то давно он не заходил, — проворчал Димка.
Я покосилась в его сторону. И чего это он так невзлюбил Саньку?
На пороге в это время появился наш общительный сосед.
— О, как хорошо, что вы все здесь, — обрадовался он и вошел в гостиную. — Генерал-то, сосед ваш, не обманул, вызвал-таки из Москвы оперов, как и обещал. Я сейчас к ним заходил, так Степан Евсеевич велел передать, что минут через пятнадцать они к вам подойдут. Вот молодец мужик, что сказал, то и сделал.
Санька взял у меня из рук чашку с кофе, видно, решил, что это я для него приготовила, и присел к столу рядом с Мишаней.
А я после Санькиного сообщения как стояла столбом посередине комнаты, так и продолжала стоять. Впрочем, остальные домочадцы тоже как-то присмирели. Санька же, не замечая нашей реакции, весело продолжал:
— Радуйся, Михаил, — кивнул он Мишке, — теперь-то уж все наверняка выяснится, кто есть «ху».
Мишка одарил его тяжелым взглядом и, ни слова не говоря, встал из-за стола и покинул комнату.
— Чего это он? — не понял Сашка и только тут обратил внимание на наши кислые физиономии. — Я, кажется, опять что-то пропустил, — произнес он. — У вас что, опять что-нибудь стряслось?