– Вот именно. Так что ты, как только очутишься в «Деверил-Холле», сразу же принимайся портить ему его подлую игру. Постоянно будь рядом с Гертрудой, не отходи ни на шаг, будто приклеенный. Главное, чтобы он не мог остаться с нею наедине среди роз. Если планируется посещение розария, присоединяйся. Ты меня понимаешь, Берти?
– О да, я тебя понимаю, – ответил я не совсем уверенно. – Что-то вроде Мэри и ее барашка, который везде за ней ходил, может, тебе знакомо такое стихотворение? Я его часто декламировал в детском возрасте – ну, там, в общем, рассказывается, как у Мэри был барашек, весь беленький, как снег, и куда она ни пойдет, и он идет за ней. Словом, ты хочешь, чтобы я действовал в его духе?
– Правильно. Будь все время начеку, ибо проморгаешь – беда. Знаешь, какое последнее коварство он задумал? Чтобы как-нибудь на днях, с утра пораньше, он и Гертруда захватили сандвичей и поехали на пикник за пятнадцать миль от дома в одно живописное место, где есть обрывы, скалы и прочее. И знаешь, что он задумал там сделать? Показать ей утес под названием Обрыв влюбленных!
– Да?
– Не говори, пожалуйста, «Да?» таким равнодушным тоном. Лучше постарайся себе представить: пятнадцать миль езды туда, потом Обрыв влюбленных и пятнадцать миль обратно. Страшно подумать, до каких крайностей может дойти человек вроде Эсмонда Хаддока во время тридцатимильной поездки с Обрывом влюбленных ровно посредине! Не знаю точно, на какой день назначена поездка, но, когда бы они ни собрались, ты поезжай с ними и не отставай ни на шаг. Садись, если представится возможность, между ними. И особенно не спускай с него глаз, когда подъедете к Обрыву влюбленных, это самое опасное место. Чуть только заметишь с его стороны поползновение склониться к ней и зашептать на ухо, сразу же, как молния, бросайся наперерез. Я на тебя полагаюсь, Берти. От тебя зависит все счастье моей жизни.
Понятно, когда человек, с которым вместе учился в начальной школе, в средней школе и в Оксфорде, вдруг говорит, что он на тебя полагается, тут уж хочешь не хочешь, а надо подставить плечо. Не то чтобы его поручение было мне особенно по сердцу, не стану преувеличивать, но я ответил, что, мол, будет исполнено, и он пожал мне руку и высказался в том смысле, что, будь в мире больше таких людей, как я, и сам мир сделался бы лучше, – точка зрения, которую отнюдь не разделяла моя тетя Агата и которую, как я предчувствовал, едва ли разделит Эсмонд Хаддок. Возможно, что в стенах «Деверил-Холла» и найдется кто-нибудь, кто полюбит Бертрама, но имени Э. Хаддока, я готов побиться об заклад, в списке этих людей не будет.
– Уф! Сразу на сердце полегчало, – промолвил Китекэт, после того как выпустил мою руку, потом снова схватил и пожал вторично. – Совсем другое дело, когда знаешь, что там на месте находишься ты и неустанно, как крот, трудишься в моих интересах. Мне последнее время кусок в горло не лез, но сегодня я, кажется, пообедаю с аппетитом. Хотелось бы мне, чтобы и я со своей стороны мог для тебя что-нибудь сделать.
– Можешь, – сказал я.
Мне пришла в голову одна мысль, подсказанная, без сомнения, его словами про сегодняшний обед. С той самой минуты, как Дживс сообщил мне об охлаждении между Гасси Финк-Ноттлом и Мадлен Бассет, меня точил червь беспокойства по поводу того, что Гасси сегодня будет обедать в одиночестве.
Ведь знаете, как бывает, когда после небольшой любовной размолвки отправляешься обедать один-одинешенек. Уже за супом ты обращаешься мыслью к той, с которой рассорился, и задаешься вопросом: а так ли уж разумно вообще было твое намерение на ней жениться? К рыбному блюду сомнения твои углубляются, а к тому времени, когда, покончив с poulet roti au cresson[2], заказываешь кофе, ты уже совершенно убежден, что женщина – это «тряпки, кость и пучок волос» и что законтрактовать ее на должность спутницы жизни до могилы было бы чистым безумием.
В таких случаях нужно веселое общество, тогда черные мысли тебя оставят. И мне пришло в голову, что есть возможность обеспечить Гасси компанию.
Так что я сказал:
– Можешь. Ты ведь знаешь Гасси Финк-Ноттла. Он сейчас в подавленном настроении, а мне по некоторым причинам не хотелось бы, чтобы он сегодня обедал в тоске один. Ты не угостишь его обедом?
Китекэт поморщился. Я знал, какие мысли проносятся у него в мозгу. Он думал, что для приятного обеда главное одно: чтобы на нем не присутствовал Гасси.
– Я должен угостить его обедом?
– Так точно.
– А что же ты сам?
– Тетя Агата желает, чтобы я сводил ее сына Томаса в «Олд Вик».
– Плюнь и не ходи.
– Нельзя. Потом разговоров не оберешься.