Джон Каррадин не сказал ни слова, но его синие глаза стали колючими и холодными, как лед.
- Сомневаюсь, что Карен еще когда-нибудь выйдет замуж, - добавил Винсент. - Начать с того, что она не хочет детей, а ведь без этого не имеет смысла и заключать брак, верно?
- Верно, - все так же сквозь зубы подтвердил Джон.
- Да и в наши дни совсем необязательно связывать себя семейными узами исключительно ради того, чтобы тешить плоть. Тем более таким красоткам, как она. Мужчины и так не обделяют ее своим вниманием. Жаль только, что у них хватает глупости влюбляться в нее - ведь это совершенно бессмысленно. Деловым женщинам вроде Карен мужчины нужны только для одного - и уж верно не ради законного брака.
Воцарилось напряженное молчание. Красивое лицо Джона Каррадина окаменело. Довольный тем, что достиг своей цели, Винсент проворно встал.
- Давайте-ка я проведу вас к Карен, а то она станет гадать, куда вы пропали. Только ради Бога не передавайте ей то, что я сказал! Она весьма ревностно охраняет свою личную жизнь.
- Не беспокойтесь. Не скажу ни слова. Личная жизнь Карен меня нисколько не интересует.
Ледяное презрение, прозвучавшее в голосе Джона, Винсента не слишком порадовало. Он предпочел бы обнаружить в тоне собеседника холодное, равнодушие.
Впрочем, он сделал все, что мог, - и пусть другой сделает лучше.
Нервы Карен были на пределе.
Этим утром она пришла на работу вне себя от злости на то, как бесцеремонно обошелся с ней Джон. Может, он вообразил, что устроит ей допрос, как в суде? Карен вовсе не собиралась говорить с ним о прошлом. Она потратила десять лет, чтобы обо всем забыть, и не намерена воскрешать в памяти то, что причинило ей некогда боль. И уж тем более не намерена раскрывать Джону главную причину своего тогдашнего поступка.
Карен держалась часов до одиннадцати, а потом ее все сильнее начали изводить мысли о предстоящем ланче с Джоном. К половине двенадцатого она принялась поглядывать на часы и все ждала, когда зазвонит телефон, извещая о его появлении.
Упрямый аппарат, как назло, молчал, что само по себе было непривычно: по понедельникам, как правило, Карен не было покою от непрерывных звонков.
Она с ненавистью взглянула на телефон, но треклятая штуковина не дрогнула, безмолвно насмехаясь над ее растущим раздражением. Это напомнило Карен сцену из фильма, в которой человек, приговоренный к смерти, должен быть казнен ровно в полночь - и вот камера показывает то часы на стене, то телефон, который стоит как раз под ними. Напряжение растет вот-вот, быть может, раздастся звонок, сообщающий о помиловании... Этого не случилось, и приговоренного бедолагу увели на казнь.
Карен казалось, что нет ничего страшнее, чем знать точное время собственной смерти. Как же должен был страдать осужденный!..
Она и сама исстрадалась немало к тому мгновению, когда большая и маленькая стрелки настенных часов сошлись наконец на двенадцати. Телефон, однако, молчал, и в кабинете Карен царила мертвая тишина: двойные окна не пропускали городского шума, из соседних комнат тоже не доносилось ни звука. Обычно Карен нравилось полное уединение, но сегодня... Сегодня она просто задыхалась от удушливой тишины.
В пять минут первого ей показалось, что сейчас она лопнет. Карен вскочила и принялась расхаживать по комнате, что-то бормоча себе под нос. Когда наконец зазвонил телефон, она едва не выпрыгнула из собственной кожи. На миг Карен застыла, не в силах пошевелиться, а потом бросилась к столу и схватила трубку.
- Слушаю! - почти беззвучно выдохнула она.
Карен ждала, что сейчас Синди сообщит ей о прибытии Джона, но вместо этого услышала голос Абигейл, занимавшейся подбором цветов для свадьбы, которая должна была состояться в следующий уик-энд.
От разочарования Карен едва не выругалась, и ей понадобилось немало сил, чтобы овладеть собой. Сделав глубокий вдох, она уселась на край широкого, изрядно потрепанного конторскими бурями стола, закинула ногу на ногу и каким-то чудом ухитрилась завязать с Абигейл спокойный и рассудительный разговор.
По опыту она знала: если достаточно долго и успешно притворяться, что держишь себя в руках, будет легче и впрямь успокоиться. Так и вышло. Праздно покачивая носком туфли, Карен отвечала на вопросы Абигейл, когда в дверь кабинета негромко постучали. Карен не успела и глазом моргнуть, как дверь приоткрылась и в комнату заглянул Винсент.
- Погоди минутку, - бросила она в трубку. -В чем дело, Винс?
- Э-э-э... Синди перепутала и направила Джона ко мне. Можно ему войти?
Сердце Карен подпрыгнуло и тугим резиновым мячиком застряло в горле.
Прекрати, одернула она себя. Джон Каррадин - всего лишь очередной клиент, а не воплощение неумолимой и страшной судьбы. Возьми себя в руки!
- Отлично, - с притворным безразличием сказала она. - Я сейчас закончу разговор. Пусть войдет.
И немного передвинулась, чтобы не сидеть лицом к двери, когда в комнату войдет Джон. Так ей не придется ни смотреть на него, ни вежливо улыбаться - можно будет притвориться, что она целиком поглощена разговором о том, какие цветы можно будет использовать, если и на этой неделе им не поставят пармские фиалки. И все же краем глаза Карен украдкой следила за тем, как Джон вошел, прикрыл за собой дверь и уселся на диванчике, стоявшем недалеко от входа.
- Абигейл, подбери нежную гамму и помни, что цветы ни в коем случае не должны быть желтыми, - ровным голосом продолжала Карен, стараясь не замечать, что взгляд Джона остановился на ее ногах.
Только сейчас она сообразила, что приняла слишком вызывающую позу. Впрочем, сейчас было бы уже смешно и нелепо одернуть чересчур узкую юбку и плотно сдвинуть колени словно она стеснительная школьница, впервые в жизни попавшая на вечеринку взрослых!
Тем более что Джон видел ее и в не таких еще вызывающих позах... От этой мысли Карен бросило в жар. Неужели и Джон, глядя на ее ноги, вспоминает о том же?
Вначале она стеснялась и даже побаивалась его.., но это длилось недолго. После первой же их упоительной ночи она отбросила всякий стыд, а с ним - и прежние представления о том, что можно, а чего нельзя допускать в постели с мужчиной.
Хотя Карен в те дни уже не была девственницей, во всех прочих отношениях она оставалась неопытной и невинной. Она и не подозревала, какое сладкое, неодолимое безумие овладевает влюбленной женщиной, как легко можно стать рабыней плотских наслаждений.
И Джон взаправду сделал ее своей рабыней. Это произошло так быстро, что Карен и опомниться не успела. Прошел всего лишь месяц с их первой встречи, а она уже сходила с ума от страсти, безграничной страсти, не ведавшей никаких запретов. Карен исполняла все бесстыдные желания своего любимого и порой даже раньше, чем он высказывал их вслух. Рабыня любви, безоглядная и безотказная Кэрри.
Вспоминая об этом сейчас, Карен скрипнула зубами. И продолжала как ни в чем не бывало болтать о цветах для чужой свадьбы, лениво покачивала носком туфли, притворяясь, что близость Джона ничуть ее не трогает.
И однако же сердце ее билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Кровь закипала в жилах, кожа пылала, и изысканная одежда вдруг стала мучительно тесной - Карен с трудом преодолевала искушение сбросить ее и подставить прохладному воздуху нагое разгоряченное тело...
Кое-как она справилась с этим безумием и, продолжая разговаривать, лишь сильнее втягивала воздух в перерывах между словами.
- Да... Да, конечно... Именно то, что нужно, Абигейл... Ну, мне пора... Да, клиент... Что верно, то верно - нет нам, грешным, покою... -Она негромко, чуть нервно рассмеялась. - Успеха, Абигейл.
Карен повесила трубку, обогнула, не глядя на Джона, стол и, лишь сев в кресло, позволила себе украдкой взглянуть на гостя. И обнаружила, что Джон в упор смотрит на нее. Черт, до чего же он хорош в этом костюме!