Такие же взаимоотношения, которые были установлены между Господом и Авраамом лицом к лицу в эту памятную ночь, восстановлены и между всеми, кто через смерть Иисуса вошел в завет друг с другом. Каждый из нас лично подтверждает обоюдный завет, примером и прообразами которого для нас являются Господь и Авраам. Каждый говорит другому: “Это моя смерть. Вступив в этот завет, я вступил в него через смерть. Теперь, когда я в завете, я больше не имею права жить для себя”.
В 1-м Послании Иоанна 3:16-17 апостол применяет этот принцип завета, который действителен только через смерть, конкретно к нашим взаимоотношениям между верующими братьями:
Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев. А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия?
Фраза “мы должны” выражает обязательство, от которого мы не можем уклониться, если мы претендуем на участие в одном завете. Когда Иоанн говорит “полагать души свои”, он не говорит исключительно о физической смерти. Он более глубоко поясняет это в следующем стихе, в котором говорится, чтобы мы предоставляли свой “достаток в мире” в распоряжение наших верующих братьев. Если мы не готовы этого сделать там, где в этом действительная нужда, тогда мы не готовы и “положить свои души”. “Положить свои души” значит разделить с нашими братьями и сестрами в завете то, что у нас есть и чем мы обладаем. Если мы не готовы сделать этого, наше посвящение завету не вполне искренне.
Новый образ жизни — “койнония”
В греческом лексиконе Нового Завета есть одно очень важное слово, характеризующее особый образ жизни, в который мы вступили посредством нового завета. Это слово — “койнония”. Существительное “койнония” произошло от прилагательного “койнос”, что означает “общий”. Буквально, в своей основе “койнония”— значит “иметь общее”. Таким образом, когда двое или несколько человек имеют что-то общее, они имеют “койнонию”. Если в каких-то сферах они не имеют ничего общего, то в этих сферах они не имеют и “койнонии”. О первой церкви в Иерусалиме сказано, что “…все у них было общее.” (Деян. 4:32). Это была “койнония”.
В большинстве переводов Нового Завета слово “койнония” переведено словом “общение” или “братство”. Однако во многих переводах оно переведено не одним словом, а фразой, например, такой как “быть в единстве с…” или “разделять совместно жизнь”. Поскольку нет ни одного русского слова, которое полностью бы выразило его смысл, в этой главе мы будем использовать слово в его греческой форме — “койнония”.
“Койнония” — это следствие истинного единства. Идеальный пример “койнонии” — это взаимоотношения между Богом Отцом и Богом Сыном. В Иоанна 10:30 Иисус говорит: “Я и Отец — одно”. Это единство между Отцом и Сыном является основой их “койнонии”. Ее результаты изложены Иисусом в Евангелии от Иоанна 16:14-15, где Он говорит о Духе Святом: “Он… от Моего возьмет и возвестит вам”. Но затем Он сразу же объясняет: “Все, что имеет Отец, есть Мое…” Другими словами, Иисус сказал: “Все, что есть у Меня, Я имею не на основании собственных прав, но на основании Моего единства с Отцом”.
В Иоанна 17:10 Иисус подтверждает это же в Своей молитве к Отцу: “И все Мое Твое, и Твое Мое…” Это истинная “койнония” — иметь все общее.
В этом смысле Евангелие является приглашением Отца и Сына всем представителям человеческой расы разделить с Ними истинную “койнонию”, которую Они разделяют друг с другом. В 1-м Послании к Коринфянам 1:9 Павел говорит:
Верен Бог, Которым вы призваны в общение (“койнонию”) Сына Его Иисуса Христа, Господа нашего.
Важно видеть различие между средством и целью. Очень многие формы религиозной деятельности — это скорее средства, чем цель. Они сами по себе не имеют ценности, кроме тех случаев, когда они дают нам возможность достигать цели, которая лишь одна представляет ценность. “Койнония” — это не просто средство, это — цель. Она, фактически, является конечной целью всей полезной религиозной деятельности.