— Не наезжайте на нее, — вступился Иван Демидович.
— Ребята, идите вы… в камеру!
Головко побледнел. Следователь улыбнулся.
— Я пошутил. Вот вам подписка о невыезде. Внесите залог и катитесь колбаской.
Яна облегчённо вздохнула.
— Спасибо, Петя. А что с цыганкой?
— Думаю, что ее тоже можно отпустить под залог. Но это завтра. Прощайте, господа!
Яна и Головко покинули мрачное помещение.
Глава четвертая
— Вот наконец-то дух свободы! Вышел на волю узник подземелья! — затянул на всю улицу зычным голосом Иван Демидович. Он повернулся к Яне. — Ты сейчас куда?
Яна качнула головой.
— Думаю, что нам по пути, — ответила она. — Едем в русско-чешский культурный центр. Меня, наверное, Карл уже потерял. Он остался с Евой и няней. У нас в отеле при центре пятикомнатный люкс. Если мне не изменяет память, ваша труппа тоже там живёт.
— Верно, — кивнул старый актёр. — Весь наш серпентарий там разместился. А вы только с няней прибыли?
— Нет, конечно. Еще с нами водитель и охранник. Их номер рядом с нашими апартаментами. Ясмина — няня Евочки, находится при девочке неотлучно. Она наполовину русская, наполовину полька. Хорошая женщина.
— Так ты к своему вурдалаку? — уточнил Головко.
— Я к своей дочери. Сейчас вызову такси, — ответила Яна и вытащила телефон.
— Хорошо. Вместе набедокурили, вместе попали за решётку и вместе едем в отель.
— Очень хорошо! — передразнила Яна. — Что тут хорошего?
Около них остановилось такси. Головко галантно распахнул перед Яной дверцу.
— Прошу вас, миледи.
Яна строго взглянула на него и села на заднее сиденье. Старый актёр уселся рядом.
— Да, понимаю тебя, — не отставал Головко. — Если бы я узнал, что у моей любимой появился возлюбленный, я бы тоже с ума сошёл. Знойная женщина! Я бы на твоем месте уже начал бы комплексовать.
— Ты что несёшь? О чём ты? — не поняла Яна.
Иван Демидович доверительно накрыл ее ладонь своей ладонью.
— Я всё понимаю, Яночка! Ольга Федосеенко — это красотка каких поискать. Можно сказать — фея! Богиня — одним словом. Вот зуб даю — не вру!
Яна повернулась к нему и испепелила взглядом. Иван Демидович втянул голову в плечи. Глаза Яны полыхали таким огнём, что старый актёр понял — ему несдобровать! А Яна просто тряслась от злости. Этот старых трухлявый пень посмел предположить, что она, Яна, уже вышла в тираж и ее может заменить любая уличная профурсетка! Да, небось эта балерунка лет на десять ее моложе, но это еще ни о чём не говорит!
Она покажет этой стерве Федосеенко на что способна женщина с затронутым самолюбием. Да если бы не ее годы, да двое детей в придачу… Эта тля увидела бы небо в алмазах, она бы ей космы-то повыдергала…
— Яна, Яна, Яночка, что с тобой! Господи! Не пугай меня!
Яна открыла глаза и увидела склонившегося над ней в тревоге Головко.
— Очнись, пожалуйста! Слава тебе, святая Мария, глаза открыла!
— Что со мной? — спросила Яна с хрипотцой изменившимся голосом.
— Так ты отъехала. То есть буквально на пару минут потеряла сознание. Это я виноват! Извини, Яна, я не хотел! Какая ты чувствительная.
— У вас там всё нормально? Может, в больницу? — поинтересовался таксист, не оборачиваясь.
— У нас всё прекрасно, — пришла в себя Яна. — Откуда ты ее знаешь?
— Кого, золотая моя?
— Да эту Федосеенко!
— Ты же знаешь, что я любитель красивых женщин. И мимо такой примы я пройти не мог. Я побывал на ее спектакле. Ей сейчас тридцать пять лет, но какая форма! Возраст, конечно, для балерины пенсионный, но Федосеенко сейчас просто меньше стала выступать, танцует пару-тройку спектаклей в месяц. Я послал ей букет и попытался проникнуть к ней в гримёрку. Ты меня знаешь, я просочусь куда угодно, но ни мое природное обаяние, ни деньги — ничего не помогло. У служебного входа ее встречал Мартин. Конечно, зачем ей старый клоун, если есть такой мачо? Я ее понимаю.
Таксист посмотрел на своих пассажиров с каким-то странным выражением лица. Пассажиры его явно заинтересовали.
Старый актёр словно почувствовал его взгляд и обратился к нему:
— А вы знаете вашу питерскую звезду балета Ольгу Федосеенко? — спросил Иван Демидович.
— Я, уважаемый, по театрам-то не хожу, некогда мне, — ответил водитель.
— Много потеряли! — хмыкнул Иван Демидович, но, посмотрев на Яну, взял себя в руки и сменил выражение лица на более сдержанное.