- Давай-давай, души хозяина! - советует он. - Пусть прогибается, крохобор!
- Ну... хорошо, - сдается перекупщик. - Попробую. Часам к двум буду у тебя с аппаратом. Жди.
Следует отбой.
Миша удовлетворен. Выигрыш явный. Магнитофон он продаст за восемь тысяч, "пассажир", то бишь покупатель, имеется, а значит, девятьсот рябчиков, считай, в кармане.
За первым звонком лавиной обрушиваются последующие. Миша поэтапно ведет разговоры из уборной, ванной и кухни - благо есть у него радиотелефон. Телефонов же таковых у Миши множество. Последний приобретен за восемь тысяч - этот перезванивает по памяти в другие города или же - по тем адресам, куда хозяин временно отлучается, имеет системы автоответа, антиподслушивания, различного программирования, цифровой дисплей и массу иных занимательных и полезных функций. Связь в бизнесе - первейшее дело, денег на нее жалеть глупо. Связь это и есть деньги. Зачастую - прямо из воздуха. Тем более круг знакомых Миши разнообразен, хотя одинаково состоятелен: вопросы к Михаилу возникают ежедневно, и он охотно всем помогает.
Звонок. Просят устроить номер в Дагомысе. Заблаговременно, на июнь. Миша твердо обещает. Услуга - шестьсот рублей. Положить в клинику. Три тысячи. Достать черную икру. Мебель. Состыковать кооператоров согласно их интересам. Надежно пристроить краденое.. Отмазать от милиции или же от рэкетиров. Часто Миша отвечает лапидарно: "Запиши номер телефона. Скажи от меня. Деньги можешь завезти на неделе".
Великое изобретение - телефон. Звонок, стыковка двух заинтересованных сторон и... ах, если бы еще по проводам пересылались купюры...
Денег между тем у Миши мало. Миша любит пожить широко, погулять на морских и горных курортах, устроить бардачок раз-два в недельку, пообедать и поужинать каждодневно в ресторане, а если перекусить дома - то продуктами исключительно дефицитными. Капитала у Миши - тьфу, как он считает, ну, около миллиона, хвастать нечем. Плюс - загородный дом, машина, куча электроники, но все это для дельцов с размахом - чепуха. Может, для лиц, вкалывающих на госслужбе, подобные блага - из области фантасмагории, но прагматик Миша, вращающийся в среде определенной, твердо и скучно знает: мелочь он и дешевка с таким капиталом. Есть спекулянты куда более высокого полета недвижимостью занимаются, серьезными компьютерными системами... Те наживают в день тысячи и тысячи, в делах их миллионы крутятся, и блатное "червонец", означающее "десять тысяч", для них червонец и есть... Однако этих крупных и преуспевающих акул роднит с Мишей одно: тяга к игре. Неистребимая. В принципе, деньги на всю оставшуюся жизнь давно сделаны, да и не в них смысл, они - фишки в бесконечной суете срыва куша за кушем, суете бессмысленной, но неотвязной, вошедшей в кровь. Согласно Мишиным категориям есть в этой игре игроки удачливые и дальновидные, есть проигравшиеся без шансов на реванш, есть попросту глупые везунчики...
С проигравшимися ясно, глупые везунчики - публика малоинтересная, как правило, без кругозора, живущая голым результатом накапливаемой бумаги и прожирающая свои доходы по кабакам, просаживающая их в картежном азарте, тратящаяся на проституток. Глупые везунчики полагают, что живут единственно правильно и полноценно. Вероятно, это и так, если расценивать блага, ими достигнутые, как рубеж возможностей их и черту интеллектуального горизонта. Так и варятся они в собственном жиру и задыхаются в нем - прогоркшем в итоге. Но и глупые везунчики сознают горькую правду покупаемого ими мира: ту правду, что вокруг них, племени проходимцев, существуют миллионы других, зарабатывающих на хлеб свой мало и тяжко, тех, кто встает затемно и приезжает домой в потемках. И реально властвует вокруг именно эта сумрачная, несвободная и бедная жизнь, а не пестрота сытого спекулятивного бытия, легко различимая в общей серости, а потому бытия опасного.
И вот, будучи в несогласии с высокими требованиями уголовного законодательства и низким уровнем жизни народной, мечтают глупые везунчики о бытии заграничном, где все доступно на любом углу, были бы "бабки". Но за границу не торопятся; да и кто они там? Впрочем, вот вам и глупые.
Хотя некоторые, бывают, срываются. Туда, где сигаретами "Мальборо" и магнитофонами "Сони" не спекульнешь. И попадают, естественно, в положение затруднительное.
В основном же лелеющие мечту об иностранной неведомой жизни так с ней и остаются - внутри Союза, как с вечной занозой в душе.
Иное дело, с точки зрения Миши, - игроки удачливые и дальновидные. Эти - да! Эти обреченно уяснили: не в рублях счастье. Но - в твердой валюте. А в те государства, где она и только она имеет хождение, надо удирать не с пустыми руками. И начинают дальновидные тяжкий труд обращения отечественной "фанеры" в зеленые бумажки, бриллианты и золото. Опасный труд. Многоэтапный и длительный. Миллионы тают, обращаясь в тысячи, но тысячи - далеко не гарантия стабильного положения - так, на первое время... Без солидной суммы чужаку с большими запросами в капиталистических далях неловко. А чужак - он и делать-то ничего не умеет, и ни бе ни ме на импортном языке, и вообще планы на жизнь при всей дальновидности у него неясные. Значит, параллельно с обращением имеющихся рублишек в валюту надо и еще этих самых рублишек украсть... А после, коли не срубили тебя перекрещивающимися очередями из бастионов различных органов правопорядка, возникает другая задача: как валюту переправить за бугор? Задача не для дилетантов, а решить ее часто пробуют наскоком, благодаря чему вместо Запада многие из дальновидных переезжают в казенных вагонах на восток, вселяя в коллег, поневоле переданных отчизне, страх и одновременно успокоенность - мол, чур, не надо нам масштабных валютных операций, мы уж потихоньку, да верней... А что казино нет, "мерседесов" в качестве такси и салями под пиво "Карлсбад", то как всегда достанем. Салями будет из-под прилавка, пиво со склада, "мерседес" с черного рынка, а ночной бар со стриптизом и на дому организовать можно.
Так рассуждал и Миша. Глупым он себя считал? Нет, пожалуй. Но и не везунчиком. Ибо являл он собою особь статью. С одной стороны, Мише было уготовано оставаться советским спекулянтом средней руки. Так уж вышло. С другой, заграничные дали были для него исключены непробиваемостью весьма специфических жизненных обстоятельств. Дело в том, что Миша работал на милицию в качестве агента. И являл собою человека несчастной судьбы: чужого среди своих, то есть преступников, и чужого среди чужих, то есть слуг закона. Дело же обстояло так.
Миша Аверин, рожденный в шестидесятые годы века двадцатого, детство и юность провел в семье, отличавшейся добропорядочностью несомненной. Дед, отец папы, - большевик с восемнадцатого революционного года, в прошлом - директор крупного военного завода; основа семьи - папа, секретарь райкома партии коммунистов - достойно традиции деда продолжал, а мама растила детей - Мишу и Марину, младшенькую. В семье согласие, мир и достаток. Два пайка - дедовский и отцовский, машина персональная, на которой папа на работу ездил, а мама по магазинам, квартира из четырех комнат, ведомственные санатории на морском берегу...
Радостно жили, радостно трудились. Смело смотрели в будущее. До трагических восьмидесятых. Миша в ту пору в институте международных отношений учился, имея непробиваемую бронь от армии, Марина в институт иностранных языков готовилась, папу на повышение выдвигали, деда чествовали, приглашали наперебой в гости к пионерам, мама в хронической эйфории пребывала, как вдруг - началось!
Арестовали папу. За взятки. И - караул! Обыск, конфискация, и где только она - эйфория?!
Миша помнил отца на последнем свидании, уже в тюрьме.
- Брезгуешь мной, сынок? - произнес тот тихо. - Не говори, знаю, что брезгуешь... И оправдываться не стану, виновен. А началось-то как? Приходит ко мне начальник строительного управления и тридцать тысяч в конверте - на стол. Твое, говорит. Я - на дыбы. А он - спокойно так, глазом не моргнув: это, мол, за твои резолюции. Можешь, конечно, ОБХСС вызвать, только не районный, его я и сам могу... И учти: резолюции есть, а что ставил их, под чужое убеждение попав, то - не оправдание. Посадить не посадят, но низвергнут до нуля. Выбирай. Можешь в урну бросить, можешь сжечь, дело твое. И деньги твои. Кстати, об ОБХСС. И не о районном. Там тоже свои. И... там тоже все в порядке. А белых ворон не любят. Потому их и нет, как понимаю.